Вампиры — дети падших ангелов. Танец кровавых маков.
Шрифт:
Катя затаила дыхание и, не выдержав, воскликнула:
— Что он у тебя попросил?
Малыш наклонил рогатую головку.
— «Ничего особенного, рассказать тебе про каждый мой камень, если ты когда-нибудь сама спросишь».
Девушка с отрешенным видом оперлась о стену, разноцветные камни расплывались перед глазами. Чертенок смотрел на нее, ожидая каких-то комментариев, но она молчала.
Из коридора послышался смех, и Йоро крикнул:
— Вон та дверь открыта, идем!
Он влетел в комнату, размахивая тетрадкой, но, заметив на полу Олило, окруженного драгоценностями, умолк на полуслове.
Порог
— Мой прилежный ученик пришел показать тебе, чему научился на наших уроках!
Катя взяла тетрадку, пролистнула — одни сплошные каракули. Открыла на последней страничке и сердце легонько сжалось от нежности.
Йоро нарисовал волка, сидящего на крыше, рядом с ним кудрявую девочку, звезды и луну. А сверху подписал: «Катя и я — вместе навсегда».
Девушка вырвала листок, сложила его и, шагнув к мальчику, поцеловала в лоб.
А тот успел шепнуть ей на ухо:
— Я хотел написать «Прыгаем с крыши», но побоялся накарябать ошибок в слове «Прыгаем».
Катя засмеялась, но взгляд ее наткнулся на Олило, играющего со своими разноцветными камешками, и смех оборвался протяжным вздохом.
Она крепче сжала листок с рисунком.
Один друг был готов прыгнуть вместе с ней с крыши, второй — лишь толкнуть…
Глава 23
Те самые слова
Она уснула не больше чем на полчаса, а когда пробудилась, еще не открывая глаз, лениво потянулась. У нее никогда не было более нежного любовника. Она уже успела позабыть, что секс в своей обычной примитивной ипостаси может превратиться во что-то особенное, неповторимое.
Девушка приоткрыла глаза. Постель рядом с ней уже пустовала, лишь примятая простыня выдавала недавнее присутствие мужчины. Ангелы ласково смотрели с потолка на распростертую обнаженную девушку, по пояс укрытую шелковым покрывалом.
— Даймонд, — позвала Анжелика и принялась ждать.
Но проходила минута за минутой, а юноша не отзывался и не приходил.
Золотистые брови сошлись на переносице.
— Где его черти носят!
Она соскочила с постели, взяла из гардеробной тонкий черный халатик и накинула на плечи. Выходя из комнаты, она наступила на все еще валяющуюся у входа разбитую скульптуру. Перед глазами возникло мужественное лицо с васильковыми глазами.
— Может быть, потом я его верну, — пробормотала она, точно пытаясь убедить какого-то невидимого собеседника. Морган мог составить с ней прекрасную пару. Однако сейчас ей совсем не хотелось о нем думать. Ей вообще не хотелось ни о чем думать, чтобы подольше сохранить чувство истомы, одновременно приятную тяжесть и легкость внутри. Она мечтала вновь забраться в постель, приглушить свет и позволить Даймонду сделать ей неумелый массаж.
Анжелика обошла квартиру и в недоумении вернулась в спальню.
— Может быть, он ушел купить мне какую-нибудь приятную мелочь? — Она улыбнулась, прохаживаясь по комнате. Даймонд раньше любил делать ей приятное. Будь то цветы, милые безделушки, красивые стихи или что-то совсем неожиданное.
Однажды, много-много лет назад, он принес ей котенка. Маленький белоснежный комочек с розовым носиком, бархатистыми подушечками на лапах и чистейшими голубыми глазами.
Но когда он передал крошку в ее протянутые руки, у котенка разорвалось сердце, и он умер прямо у нее в ладонях. Тогда она бросила невесомое тельце юноше под ноги и долго после не желала с ним разговаривать. Но сколько бы не напоминала ему о том случае и не ругала за глупость, она навсегда запомнила его наивный порыв. Столько невысказанных чувств было в этом грустно-смешном подарке, любви, нежности и доверия к ней. Этот мальчик с темно-синими глазами сам походил на того живого, мягкого и хрупкого котенка. Не уставал дарить ей тепло, отдавать всего себя без остатка, даже когда она не просила, когда гнала прочь.
Анжелика провела пальчиком по губам. Ей казалось, что они все еще хранят отпечаток поцелуев. Тех, что обжигали кожу полчаса назад, и тех, которые Даймонд, будучи еще человеком, сорвал у нее одной летней ночью. Те поцелуи пахли сеном, старым деревом и свежей травой — ароматом прошлого. Он врезался в мозг, как будто знакомый до боли родной запах из детства.
Девушка подошла к окну и отдернула портьеру.
На глади вымощенной камнем площади, точно в зеркале, отражался свет фонарей. Оранжево-красные дорожки тянулись к Александровской колонне, устремленной в черное небо.
По площади, держась за руки, шли двое. В ярком огненном свете каштановые волосы юноши отливали кровавым блеском.
Анжелика смотрела вслед парочке и собственное спокойствие пугало ее. Казалось, она вылетела из тела и смотрит откуда-то сверху — смотрит, как рисованные ангелы с потолка, спокойно, без эмоций.
Ее смешной котенок ушел за лаской и пониманием к другой. Как давно? Она даже этого не знала. Была, конечно, ничтожная возможность, что Даймонд хочет таким образом вызвать ее ревность, как тогда — после тюрьмы, безразличием добивался внимания. Но девушка хорошо помнила, он пытался сегодня уйти, на поцелуи сперва отвечал нехотя и выглядел слишком задумчивым для парня, кому посчастливилось разделить постель с первой красавицей города. Она сама его увлекла в любовную игру, он был покорным и нежным. Только и всего.
А случившееся между ними не принял всерьез, как всегда поступала она сама. Анжелика отошла от окна и у дверей вновь наступила на разбитую фигурку. В миг, когда почувствовала под ногой неровный мрамор, она словно вернулась назад в свое тело, эмоции взорвались внутри. Она схватила две части статуэтки и, размахнувшись, кинула в окно. Стекло разбилось, со звоном хлынуло серебристым потоком осколков вниз. Из черных глаз по алебастровым щекам медленно поползли слезы. Они катились, обжигающие, горячие, такие чуждые ей и нестерпимо горькие.
В окно ворвался порыв прохладного ветра и разметал ее золотистые волосы по плечам. Воздух пах по-особенному, вобрав в себя все, что могло означать конец и в то же время начало. Уходило лето… А вслед за ним, холодно лаская ее губы, ветер грозился забрать жар поцелуев со вкусом, который ей во что бы то ни стало хотелось помнить.
Осень, еще не вступившая в свои права, уже во всю обещала ей новые чувства. Взамен просила лишь отпустить тепло разбитых статуэток, тепло мертвых котят и протянуть руку в будущее.