Вампиры девичьих грез. Тетралогия. Город над бездной
Шрифт:
— Учитывая, что ты прекрасно чувствуешь мои эмоции, да еще и питаешься ими, было бы нелепо утверждать, что мне не понравилось, — пожимаю плечами. — И — да, ты прав, один из моих страхов ты снял. Теперь я хотя бы знаю, что ты не будешь… пытать меня в процессе…
Он дергается.
— Лара?! Как ты могла?.. Как тебе только в голову?..
— А что мне должно было в голову прийти, после того, как ты поступал со мной — причем без всякого секса, как вы с дружком поступили с Томкой? Я пальчики твоего синеволосого приятеля на своей груди потом еще очень долго ощущала. А ты сказал, что был бы не против, чтоб он меня полностью… да еще и вместе с тобой… что я должна
— Ах, все–таки Лоу! То–то я удивляюсь, как это из самого ненавистного тебе вампира на земле он превратился в твоего сказочно–прекрасного принца?
— Как из самого ненавистного? — все предыдущее из головы вылетело мгновенно, обвинять его можно до бесконечности, обвиняемым он от этого не станет, но Лоу! Как я могла его ненавидеть? — Погоди, он сказал, что мы и знакомы–то были едва–едва…
— Он тебе сказал? А сама ты, что же, не помнишь?
— Нет, — пожимаю плечами. — Сама не помню. Сама я, на самом деле, многого не помню, или помню не очень четко. Я и тебя только пару дней назад вспомнила, а до этого Лоу говорил мне что–то про Анхена, а я и понять не могла, кто это.
— Да? Как удобно, — он едва ли не хмыкнул.
— Удобно? То, что я от всего случившегося с ума сходила, память потеряла — это для тебя забава такая? Которую я себе для удобства выдумала? — вырываюсь из его рук, сажусь рядом, обхватив подушку.
— Да я не про тебя, моя хорошая, я не про тебя, — пытается успокоить меня Анхен.
— Он мне помог. Он, не ты.
— Наговорив про меня гадостей? Интересный метод психотерапии.
— Он? Ну что ты, откуда ему их знать, ты же не делился. Как Елену на моих глазах убивал, как меня запорол едва не до смерти. Лоу, знаешь ли, так удивлен был неприятно, у него аж машина управление потеряла. Да он про тебя столько гадостей не знает, сколько я поведать в состоянии. Ты ж для него белый и пушистый, болеешь просто.
— Знает он, Ларис, многое, да и может тоже немало, — на мою обличительную тираду вампир отвечает совершенно невозмутимо. — Ладно, я лучше с ним сперва поговорю, что он с тобой делает и зачем. И каковы прогнозы. Вчера еще хотел, да сил не было.
— Что значит «он со мной делает»? — построение фразы напрягало. — И что ты там вчера еще говорил, что он… ловец душ какой–то? И почему ты считаешь, что я его ненавидела?
— Ну, последнего ты никогда не скрывала. Тебя за это, кстати, из университета чуть не исключили, неужели не помнишь?
— Нет. А он какое отношение имеет к университету?
— Ни малейшего не имеет. Но вам это не мешало, — Анхен чуть усмехнулся. — Вы встречались с ним трижды. По результатам этих встреч дважды ты чуть из этого университета не вылетела, а еще один раз, самый первый, едва не потеряла возможность вообще туда поступить.
— Нно почему?
— А вот это он сам пусть тебе рассказывает. Не хочу лишать его такого удовольствия. А то больно сладко у него все выходит.
— И как он мне это расскажет? Он улетел, — своей печали по этому поводу даже не скрываю.
— Прилетит, — заверяет меня Анхен. — Мы его очень настойчиво об этом попросим.
— А про ловца душ тоже он мне должен рассказывать?
— Могу и я. Он говорил тебе о своих родителях?
— Только то, что они умерли. Ну и что его мать была в тебя влюблена. И что в гробу бы перевернулась, узнай, каким ты стал сейчас.
— Лоу всегда был на редкость милым мальчиком, — Анхен чуть кривится. — Только я сейчас не о любви. Чем они занимались?
Пожимаю плечами.
— Его мать была одной из служительниц Храма Предвечного, — начинает он свой рассказ. — А вот отец был Верховным Коэром Эльвинерэлла. Верховным жрецом Предвечного Светоча в нашей стране, говоря человеческим языком. Хотя «жрец» — это не совсем точно. Жрецом может стать любой, но коэрами рождаются. Это эльвины, с рождения наделенные особыми способностями сливаться душой с беспредельным, пропуская Предвечный Свет сквозь себя, ощущая биение Основ Жизни. Им дано понимать волю богов, но дано и большее — выводить души к свету. Из любой тьмы, из любого отчаянья. Им дано ловить души, ускользающие к Хозяину Вечной Ночи, и возвращать в истинный круг бытия. Это то, что известно всем. Но все их возможности не были известны никому и никогда. И даже моя долгая дружба с Верховным Коэром позволяет мне лишь подозревать… о многом, что было ему доступно. Своими профессиональными тайнами они не делились. И Лоурэл унаследовал многое, хотя и скрывает это. Он выловил твою душу во тьме и вернул к свету. Но подозреваю, что кое–что в твоих воспоминаниях он подправил.
— Ты сам говорил, мою память невозможно ни стереть, ни подправить.
— Для меня невозможно. Полагаю, и Владыка не справится. Про рядовых вампиров я вообще молчу. Мы все работаем с материальным, даже Сэнта со своей магией жизни — она способна вылечить только тело. И лишь коэрам подвластны души.
— Да? Что ж он твою–то тогда к свету не вытянул?
— А кто ж ее тогда вытянул? — Анхен невесело усмехается, но болезни не отрицает. — Лоу всего лишь мальчик, и он не всесилен, но без него я давно бы погиб во мраке. Как и Ара. Скатился бы в ту же пропасть.
— А ей он помочь не смог?
— Не захотел. Возможно — из личной неприязни. Но скорее — что–то там опять на воле богов замешано. Лоурэл кажется очень материальным мальчиком, но он коэр, его душа нездешняя, она слита с беспредельным, он слышит голоса богов, читает видения, знаки, и следует путем этих знаков.
— А почему он скрывает свои способности? Тоже — «воля богов»?
— Возможно. Но есть объяснение и попроще. Культа Предвечного Светоча более не существует, он проклят и отвергнут, его служители доживали свои дни, окруженные презрением, были вынуждены искать себе новое занятие в этой новой жизни. Лоурэлу проще казаться безобидным юным вампиром, подобно всем Новым, лишенным способностей. И ему верят. Хоть это не так, он их не лишен.
Молчу, пытаясь переварить информацию. Вспоминаю, как Лоу вырастил для меня цветок. «Всего один, — сказал он тогда. — Но хотя бы один — могу». А Новые ведь не могут. Да, Анхен же говорил, что Новые уже не растят садов, не чувствуют растений, то есть магией жизни не обладают. А он, значит, может.
— А кольцо? Зачем он подарил мне кольцо?
— Увижу — спрошу, — интересный ответ.
— Но оно что–нибудь означает?
— Вообще — нет, просто средство связи, я ж тебе рассказывал. Или тоже не помнишь?
— Смутно. Но это Лоу мне говорил. Что если позову — он услышит.
— Ну, значит, он уверен, что ситуация, когда тебе понадобиться его помощь, непременно возникнет. И по неведомым мне соображением готов эту помощь тебе оказать.
— По неведомым? А то, что он может ко мне искреннюю симпатию испытывать, ты даже не предполагаешь?
— Зная Лоурэла предположить подобное сложно, — Анхен лишь плечами пожимает. — Все его симпатии мимолетны, он ни к чему и ни к кому не привязан настолько, чтоб давать долгосрочные обещания.