Вампиры девичьих грез. Тетралогия. Город над бездной
Шрифт:
— Ну что ты, Лар, я и про свои–то не рассказываю. Это будет наша с тобой страшная–престрашная тайна.
— И когда мы туда поедем?
— Завтра.
Завтра. Это слово жгло меня нетерпением весь оставшийся день. Я не могла уже толком рисовать, хоть я и скопировала по просьбе Лоу еще несколько заинтересовавших его фрагментов. Однако, чем выше поднималось солнце, тем хуже были видны выбоины в камне, жизнь древнего поселка словно исчезала на глазах, растворяясь в темно–буром массиве скального фриза.
Но завтра… завтра я уже увижу не только рисунки,
И когда сон все же смежил мне веки, и легкокрылая птица моих странствий вновь потянула меня за собой в призрачный путь, я впервые отгородилась от ее зова. Так легко и естественно, словно умела это всегда. Хватит бродить призрачными дорогами. Меня ждут дела. Реальные дела. Уже завтра.
Утро завтрашнего дня встретило меня банальнейшей женской проблемой: нечего надеть. Самой смешно от идиотизма ситуации, ведь еще прошлым летом эта проблема стояла передо мной отнюдь не в переносном смысле, и я согласна была на любые сшитые меж собой кусочки ткани, а сейчас шкаф ломится от нарядов, а я… А я мечусь по комнате, не в силах решить для себя главное: кто я? Кем я хочу предстать перед всеми этими вампирами? Ведь встречают по одежке, а первое впечатление самое важное, и я хочу, чтоб они действительно позволили мне там работать, а не просто украшать собой их досуг.
Лоу сказал, у них там полевой лагерь, и мы будем жить там минимум несколько недель, не возвращаясь домой. Значит, форма одежды предполагается походная, но это штаны, а штаны — это одежда для вампирши. Кто знает, может для большинства человечка в вампирской одежде, это что для нас пудель в галстуке и костюме–тройке. Значит, платье. Я человек, и я этого не стыжусь, да и в вампиры не рвусь записываться. Но платья у меня все очень нарядные, для полевых работ не годятся, получится просто девочка для развлечений.
— Готова? — вот кого сомнения не мучают, изящно небрежен даже в чем–то невзрачно сером. С тончайшей паутинкой белой вышивки по вороту весьма вампирской в своем минимализме майчонки, с нетускнеющим серебром волос, собранных в нарочито свободный хвост, из которого уже выбились вольнолюбивые пряди. — Не готова, — констатирует, охватив взглядом полуодетую меня и художественный беспорядок вокруг. — Лара, не тормози, что–то одно на себя, все остальное в чемодан, потом разберемся.
— И что на себя? — устало опускаюсь на кровать, затравленно глядя вокруг.
— Лар, ну что за уныние? — он садится рядом, берет за руку. — Так боишься ехать? Если хочешь, мы все отменим, я ж не настаиваю.
— Да нет, я просто…
— Я все время буду рядом, всегда поддержу, — чуть потянувшись, он снимает со спинки стула нежно–розовое платье, протягивает мне. — Если решили лететь, то пора выходить.
— Это слишком нарядно.
— Я настолько нехорош, что не заслуживаю нарядной спутницы? Перестань. Мы летим знакомиться. С вампирами, с обстановкой, с условиями жизни и работы. Может, тебе еще не понравится. Зато останешься в их памяти недостижимой мечтой.
— Все б тебе смеяться.
— Не смеюсь. Большинству из них Страна Людей недоступна. Хоть посмотрят, как цивилизованные люди выглядят.
И то спасибо, что предупредил. Потому как посмотреть на то, как выглядят цивилизованные люди, высыпали, кажется, все. Из первых минут своего пребывания в их лагере помню только бесконечную череду изумленных взглядов, недоверчиво переходящих с меня на Лоу и обратно. И бесконечную лавину вампирских аур. Чувствую себя щепкой, подхваченной потоком. Я уже и забыла, насколько сильно их ощущаешь, когда их много.
— И что это мы празднуем? — первое, что я внятно расслышала. Черноволосый красавчик, небрежно засунув руки в карманы штанов, неторопливо перешагнул через скамейку, на которой сидел до этого в окружении товарищей, и двинулся к нам. — Если это приз за эндо–проекцию, то мы готовы его принять, она закончена.
А вот забыла я уточнить, я эльвийский–то понимаю? Впрочем, наверно должна, иначе какой от меня толк. Но пока я могу позволить себе не услышать.
— Как в прошлый раз? С расхождением по плотности потока в десятки ратон? — легкая усмешка на губах моего спутника. — А ручки ты в карманах правильно держишь. Вот там и дальше держи. Да, кстати, дорогие коллеги, — чуть повысил он голос. — Позвольте представить вам мою спутницу.
— Что, вот прям здесь? — голос из толпы. — Вечером в шатре удобней будет.
Всеобщий заливистый хохот. Молчу. Сдержанно улыбаюсь.
— Ключевое слово «мою», — все та же невозмутимая легкая усмешка. — И вечером в свой шатер я никого не зову. А кто своей ядовитой слюной попортит ей хотя бы кружево на платье, останется и без зубов, мешающих красивой улыбке, и без работы в данной экспедиции. Пока понятно объясняю?
— О, да, светлейший, куда ж понятней, — черноволосый приблизился к нам почти вплотную, выразительно оглядывая меня с головы до ног. — А что, нельзя было выпить ее где–нибудь по дороге? Так необходимо было тащить свой элитный паек сюда? Очень сильно похвастаться захотелось?
— Да хвастаться, к сожалению, особо нечем, ты уж прости, Ларис, — Лоу оборачивается ко мне с самым покаянным видом. — Хотел друзьями похвастаться, да некоторые из них, увы, слишком дурно воспитаны. Это, кстати, Лиринисэн. На самом деле у него много достоинств, но вот знание основ этикета среди них, к сожалению, не числится. Прости.
— Да кончай ты уже кривляться, — нетерпеливо перебил сей достойный друг. — Твоя кровеносная куколка все равно ни слова не понимает.
— А вдруг? — все же не выдержала я. — Что, если понимаю? Мне просто любопытно, Лиринисэн, станет ли вам хоть на секунду неловко за все те гадости, что вы успели наговорить?