Вампиры девичьих грез. Тетралогия. Город над бездной
Шрифт:
– Дай, сам расчешу. Ты ж небось в последний раз еще в Светлогорске причесывалась. Забыла уже, наверное, как это делается.
Да? Хорошо, что тут нет зеркала. Это что ж у меня на голове, если он позволяет себе так высказываться? Покорно повернулась к нему спиной. Не нравится – вот пусть и делает, как нравится.
– В культуре же вампиров знания о цветах и их смысле – у каждого в крови. Мы не просто знаем, мы это чувствуем, поэтому, даже не задумываясь об этом, любой вампир всегда выберет именно тот цветок, который отражает его настроение, его отношение, его чувства и намерения.
– Так расскажи конкретно, чтоб мне было о чем задумываться. А то любуюсь я на твои тюльпаны, а может, надо срочно их тебе возвращать.
– Оставь. Я же сказал, это от души. Тюльпаны означают нежность. Хрупкость, быстротечность. Уязвимость. Особенно, когда цветут среди зимы. Не их время года.
– Что-то я не очень понимаю твои ассоциации…
– Даже нежность?
– А почему только нежность? А почему не любовь? И, кстати, что у вас обозначает любовь? Роза?
– Разная бывает любовь. Разные цветы, разные оттенки. Роза тоже в чем-то любовь. Но вот ее надо сто раз подумать, прежде чем принять от вампира.
– Почему?
– Потому, что согласно поверью, с красотою розы может сравниться лишь красота девы. И если кто-то срезал для тебя розу, то лишь для того, чтобы срезать взамен твою красоту. Тебя. Роза означает смерть, Лариса. Достойным ответом на подаренную розу может быть только подаренная жизнь. Держи, – он протянул мне расческу. – Косы плести не буду. Не умею и учиться не собираюсь. Охота вам себя уродовать – так делайте это без моей помощи.
– Тебе не нравятся косы? – я была шокирована едва ли не больше, чем рассказом о розе. – Но это же красиво!
– К сожалению, не одна ты так думаешь. Поэтому приходится терпеть. Основы традиционной культуры, куда ж деваться. Так что заплетай свою красоту, нам сейчас еще визит вежливости наносить.
– Кому? – удивилась я. К такому я как-то готова не была.
– Да надо попрощаться. Потом поедем домой. Ты вполне здорова, так чего и место занимать.
– К тебе домой? – он все-таки возьмет меня с собой, совсем, навсегда!
– К тебе домой, Лариса. К маме с папой. Я дарю тебе тюльпаны, а не розы. И я не готов передумать.
– Но почему?
– Почему? Наверное, потому, что я не только Высший, но и Древний. Из тех, кто еще сохранил способность любоваться красотою сада, а не только срезать в нем все цветы, на которые наткнешься.
– Древний? То есть ты, все-таки, очень старый? Даже по вампирским меркам?
– Да нет, не старый. Я стал Древним, еще будучи довольно молодым. Так у нас называют тех, кто… видел другое солнце. Понятнее объяснить не могу, прости. Но между нами и теми, кого принято называть Новыми, почти что пропасть. Они уже не растят садов, просто не могут, не чувствуют землю, не ощущают биение жизни. Они могут только брать, создавать у них уже не выходит. Вот и бродят по моим оранжереям мои молодые друзья с садовыми ножницами, выклянчивая мои розы, да еще обвиняют меня, что я жадный, цветочки мои берегу. А я – да, жадный. Потому что все еще умею смотреть, не срывая. Так что пока цвети, мой цветочек, а там посмотрим, как оно обернется… Заплела свои косы? Есть, чем завязать?
– Только заколка твоя.
– Заколи хоть заколкой. Может и впрямь – разрезать ее тебе на две, в одну косу вы же волосы не плетете.
– Не надо! – я даже испугалась. Как это можно! Резать, да по живому! – Ты испортишь узор!
– Он бессмысленен.
– Он красив. Он живой. Он – это ты.
– Вот уж не думал, что ты сможешь это так почувствовать, – Анхен покачал головой, провел рукой по моим волосам. – Ну, пойдем друга твоего навещать.
– Какого друга?
– Да некоего Петю Ковалева. Помнишь еще, кто это?
– Петьку? А где он? Что с ним? – странно, до сего момента мысли о Петьке меня не посещали. Вообще.
– А он, Лариска, на другом конце коридора. Здесь, знаешь ли, очень традиционное размещение палат: девочки налево, мальчики направо.
– Он что, тоже заболел? – испугалась я. – Но ведь все обойдется, ты же ему поможешь?
– Ну, шансов не заразиться у него просто не было. А помощь ему моя не нужна, болезнь не смертельная. Проблема с лекарствами решена. Так что, через пару недель поправится.
– Вампирскими лекарствами?
– Да вашими, обычными. От этой болезни они вполне эффективны. Тут просто была небольшая техническая проблема, но с ней уже разобрались. Не ожидали столь сильной вспышки инфекции так далеко от Бездны.
– Так мне не нужна была твоя кровь? Не было необходимости?
– Не было бы необходимости, заболей ты, как твой Петька, в легкой форме. Но тебе же надо все до крайности доводить. И отношения, и болезни. Приедешь домой, возьми книжку, посмотри, что такое ИТШ, и сама решай, нужна ли тебе была моя кровь, или это я так, на почве сексуального маньячества поразвлекся.
– А что такое ИТШ? И что ты злишься, я же просто спросила.
– Инфекционно-токсический шок. А я не злюсь, я так. Предвкушаю наши последующие встречи. Пойдем уже к твоему Петьке.
Пошли. Сидевшая на посту сестра не то, чтобы попыталась нас не пустить (это как бы у нее получилось – не пустить куда-то вампира?), но, верная долгу, она все же намекнула на недопустимость разноса инфекции по больнице и за ее пределы. В связи с чем походы из палаты в палату крайне не рекомендованы.
– Я все понимаю, и вы совершенно правы, – мягко произнес вампир, склоняя голову и опуская глаза. – Но, если можно, один раз, под мою ответственность, – голова поднимается, взгляд нежный, просящий, улыбка – сердце потеряешь.
– Да, конечно. Только, если можно, не долго.
– Спасибо вам.
Мы проходим дальше, и я начинаю ржать. Даже не смеяться, а именно ржать. Плечи ходуном ходят, остановиться не могу.
– А ты учись, Лариска, учись, – подмигивает мне Анхен, – в жизни пригодится.
Мы останавливаемся у дверей палаты.
– Так, все, успокаивайся. Лариса, бери себя в руки. Мы не в цирк, мы больного друга навещать пришли. Твоего, кстати.
Я честно пытаюсь угомониться. И почти справляюсь с выражением лица. Но то, что он мог бы ей приказать, просто приказать, а он предпочел улыбнуться, греет душу, и вылезает глуповатой улыбкой на щеки. Я слишком люблю его.