Вампиры девичьих грез
Шрифт:
Анхен медленно нес меня все дальше от края Бездны, не поднимаясь и не опускаясь, на том же уровне, как если бы мы все еще шли по земле. Но земля удалялась, а Бездна, казалось, все ширилась под нами, словно все сильнее выворачивала наружу свое нутро. И я могла уже видеть, как там, бесконечно глубоко внизу, куда не доставал уже свет солнца, клубилась непроглядная, таинственная тьма.
— Анхен, а про принца Дракоса — это правда сказки? — спросила чуть дрожащим голосом, с опаской вглядываясь в смутные очертания неразличимо далеко внизу.
— Правда, — Анхен ободряюще улыбнулся, — это просто книга детских страшилок. И потом — ты ведь со мной. А как Истинный Принц Света, я просто обязан спасти тебя от любой тьмы.
— К-кто ты? — я даже рассмеялась. — Никогда о таком не слышала. Это тоже из какой-то книжки?
— Да, моя дева, — Анхен
— Анхен, а твоя мама, — новая мысль пришла мне в голову, — ведь она же еще жива? Ну, в смысле — вы же очень долго живете, почти бесконечно… или нет? То есть — вот восемьсот лет — это много или мало? Ты по вампирским меркам — молодой или старый? И сколько вообще живут вампиры, если по правде, а не как в школе учат.
— Ой, какой кошмар, — произнес он с притворным вздохом. И вдруг резко, без предупреждения, опрокинулся назад, совершив полный кувырок через голову. И я при этом облетела вокруг него, что луна вокруг земли, огласив всю Бездну безумнейшим визгом, на который только была способна. Держал он меня, правда, при этом очень крепко, и вывалиться из его рук мне, наверное, не грозило, но…
— Т-ты что т-творишь? — только и смогла выдавить.
— Глупости всякие из твоей головы вытряхиваю, — сообщил мне Анхен совершенно будничным тоном. — Что тебе сейчас до вампиров? Ты лучше смотри!
И он развернул меня лицом тому краю, от которого мы отлетели уже на порядочное расстояние. И я вздохнула завороженно, мгновенно простив ему все грехи, прошлые и будущие. Это было зрелище, которое и в самом деле стоило увидеть. Любой ценой, потому что прекраснее места на земле не существовало! Ну, для меня в тот момент — не существовало точно.
Сверкая и переливаясь на солнце, от самого края земли и до бесконечности у нас под ногами, струились в оглушающем морозном безмолвии Ледяные Водопады. Воды Каменки, замерзшие, застывшие в своем полете, благодаря неровностям рельефа лились то единой стеной, то разделяясь на множество ледяных колонн. Солнечные лучи, играющие на их прихотливых поверхностях, делали какие-то участки совершенно прозрачными, чистыми, словно хрусталь, а за ними проглядывало что-то еще — светлое, темное, белое, красноватое, коричневатое, и все это сверкало и переливалось, словно сказочный дворец Ледяной Королевы. И были в нем таинственные гроты и ажурные беседки, башни и лестницы, статуи и фонтаны. И свисали гроздьями прекрасные ледяные астры, чьи длинные и тонкие иглы лепестков были подобны иглам морозного воздуха, впивающимся мне в легкие. А где-то внизу скрывалась в непроглядной мгле темная половина этого великолепия, и были там подвалы и пропасти, и камеры пыток, со звенящими на ветру ледяными кандалами. Ибо королева Льда и Вечного Холода бесконечно прекрасна, но неумолимо жестока.
Анхен молчал и оставался неподвижным, позволяя вдоволь насладиться зрелищем и игрой собственного воображения.
— Нравится? — шепнул он тихонько, когда, через бесконечный промежуток времени, я все же чуть шевельнулась в его руках.
Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
— Мы можем рассмотреть все поближе. Ты не побоишься спуститься вниз?
— Нет, никогда, конечно, — я не очень понимала, что я ему отвечаю, зачарованная возможностью войти в мой ледяной дворец.
Но он меня понял, и мы начали спускаться, подлетая к этому чуду все ближе. И общая картина рассыпалась миллионом отдельных фрагментов, но каждый из них вблизи был не менее прекрасен, чем все вместе издалека. Тут были и галереи за ледяной стеной, и маленькие уютные гроты, и арки, и бесконечные колоннады… Пользуясь благосклонностью Анхена, я жаждала облететь и облазить их все, и он безропотно носил меня по воздуху от одного заинтересовавшего меня места к другому. Или водил, там, где можно было встать, но все равно ни на секунду не отпуская, удерживая за талию, словно клещами, даже в местах, где, как мне казалось, было совершенно безопасно.
— Это лед, Лара, — отвечал он на все мои возражения, — я не хочу, чтобы ты поскользнулась и сломала ногу из-за нашей с тобой беспечности. Хотя я гораздо лучше тебя понимаю, что даже если ты сорвешься и начнешь падать, долететь до дна Бездны шансов у тебя нет, я поймаю тебя практически сразу. Но вот травмироваться о выступающие края — шансов масса. Так что даже не мечтай, не отпущу.
Мы осматривали все ярус за ярусом, незаметно спускаясь все ниже и ниже в Бездну. И, однажды подняв голову, я увидела край земли столь бесконечно высоко, что просто захватило дух. Но страшно мне не стало ни на миг, я уже даже и понять не могла, что вообще здесь такого страшного, что я так отказывалась сюда лезть.
— Анхен, а почему не видно звезды? Ну, я читала, что из глубокого колодца даже днем звезды видно, а мы же гораздо ниже самого глубокого колодца.
— Угу, только колодец у нас значительно шире среднестатистического, и мы все еще под солнцем. Вот спустимся в тень — будут тебе и звезды. Хотя зачем тебе — они у тебя и так в глазах светятся.
В этот миг мы снова парили с ним в воздухе, выискивая, что еще меня могло бы заинтересовать. Анхен крепко прижимал меня к себе, держа одной рукой за бедра, другой за спину, и это было уже так привычно и так комфортно, и в этом не было ничего особенного, просто как иначе ему меня нести. И мои руки так привычно лежали на его плечах, но думала я не о нем, я жадно шарила глазами по ледяным колоннадам, относясь к нему как к продолжению себя, как к средству передвижения, не более. И потому, когда он сказал мне про звезды, я просто рассмеялась от переполнявшего меня счастья, и поцеловала его в щеку. Потому, что щека была совсем рядом, а я была так ему благодарна за эту прогулку.
Он вопросительно взглянул мне в глаза.
— Спасибо, — объяснила я, касаясь лбом его лба и обнимая руками за шею.
Анхен остановился в воздухе, принимая мою благодарность и мою ласку. А потом вдруг резко изменил направление полета.
— Что там? — обернулась я, но не заметила ничего, достойного внимания. Несколько столбов застывшей воды, мы таких уже не один десяток видели.
— Ничего, — спокойно отозвался Анхен. — Немного устали руки. Чуть-чуть передохнем.
Однако отдохнуть тут было практически негде. Пришлось спуститься немного ниже. Но даже там шел всего лишь довольно узкий неровный карниз, на который и ногу-то полностью не поставить. Но Анхен все же опустил меня на него, плотно прижав спиной к ледяной толще. Я чувствовала себя крайне неустойчиво, ноги того и гляди соскользнут. А он решительно вставил свой элегантный черный ботинок между моих видавших виды сапожек, разводя мне колени и вжимаясь в меня бедром, и далее корпусом, буквально впечатывая меня в стенку. Я оказалась фактически сидящей верхом на его бедре, и это было уже… как он там говорил: «хорошо зима, а было б лето…». Анхен же, оставаясь абсолютно невозмутимым, действительно разжал руки, чуть встряхивая их, позволяя им, наконец-то свободно повиснуть вдоль тела. Интересно, сколько мы здесь уже? Час, больше? Я совершенно потеряла счет времени, а ведь даже для вампира, наверное, есть какие-то пределы выносливости.
— Я совсем тебя замучила? — с запоздалым раскаяньем взглянула в его глаза.
— Не надейся, — он взял меня за запястья и сомкнул мои руки у себя за спиной. — Теперь ты меня держи. Только крепко, а то кувыркнемся.
Я послушно сцепила пальцы в замок у него за спиной. Он был сейчас ко мне так немыслимо близко. Вроде так же близко, как и пять минут назад, но как-то интимней, что ли. И от этого я чувствовала неловкость. Сейчас меня не отвлекали ни небо, ни лабиринты Ледяных Водопадов. В этом положении я могла видеть и чувствовать только Анхена. И он уже не был просто средством передвижения. Он просто был.
— Ты такая счастливая сейчас, — прошептал Анхен, пристально глядя мне в глаза. — Я никогда еще не видел тебя такой счастливой.
Я хотела ответить, что это благодаря ему, и еще успела понять, что он не ждет от меня ответа. А потом его губы накрыли мои, и все слова стали попросту невозможны.
Он целовал меня так нежно, так бережно, едва коснулся раз, другой, не встретив сопротивления, прижался чуть сильнее, осторожно посасывая мои губы, проводя по ним языком. Одна рука его уверенно легла мне на затылок, другая ласкала шею. В какой-то момент он обхватил мой затылок чуть сильнее, словно чтобы не дать мне вырваться, и его язык проник мне в рот, не встречая даже слабого сопротивления. Мысли путались, сердце билось где-то в горле, это было так сладко, так упоительно сладко! Где-то за гранью реальности я чувствовала, как его пальцы раздирают пуговицы на моем пальто, раскрывают шарф, рвут ворот на моей блузке. Ледяной ветер скользил по моей обнаженной шее и плечу, но я чувствовала только жар его объятий, его губ, языка, пальцев — таких нежных, таких страстных, таких нетерпеливых. Я и сама хотела еще, хотела дальше, хотела больше…