Вампиры девичьих грез
Шрифт:
— Ну ты посмотри на себя: одежда изорвана, волосы всклокочены, шапки нет. Как я тебя родителям возвращать буду?
— Ты мог бы подумать об этом до того, как рвать на мне одежду! — попыталась хоть как-то пригладить волосы.
— Ой, ладно, не припомню, чтоб ты возражала.
— Ты меня специально на этот карниз поставил, чтобы у меня и возразить-то не было возможности!
— Самой себе не лги, красотка. Тебе просто понравилось со мной целоваться, — и, резко дернув рычаг, он начал очередной стремительный подъем.
Но, то ли я уже привыкла к его манере взлетать, то ли просто разозлилась на его подколки, но организм на этот очередной безудержный
— А вот это не факт, — посмотрела на него с ехидной улыбочкой, — может, и не с тобой. Обаяние меня твое вампирское захлестнуло, голос крови отсутствующий активировался — сколько мы с тобой в обнимку-то пропархали! А не было бы у тебя твоей всепоглощающей вампирской ауры — и неизвестно, был бы ты кому нужен. Может, ты только в этом флере и хорош, как проверить?
— Вот даже так? — он смотрел на меня не менее ехидно. — То есть вот настолько наглая, неблагодарная девчонка? Целый день на руках ее ношу, песни ей пою, сказки рассказываю, и все нехорош? И целовалась она не со мной, а со своими мечтами о прекрасном принце!.. Кстати, куда летим: к тебе или ко мне? А то здесь примерно одинаково. Ко мне даже чуть ближе.
Я только посмеялась, и стала смотреть, как мы взлетаем. Ничего он со мной не сделает. Обещал домой, значит отвезет домой. Хорошо хоть, к нему вернулось его обычное настроение. А то все эти разговоры о грядущих катаклизмах…
Зимний день короток, возвращались мы уже в темноте. Смотреть было не на что, и я незаметно для себя задремала. Возможно, даже во время разговора, так как о чем-то же мы с ним еще разговаривали. Кажется, я спрашивала, бывают ли у вампиров принцы. А он смеялся, и говорил, что да, принц Дракос например, известнейший вампирский принц. Правда, никогда не существовавший в реальности, ну да что это меняет…
А проснулась от поцелуя. Дверца с моей стороны была открыта, Анхен стоял снаружи и, склонившись надо мной, целовал меня в губы. А я ему уже отвечала. Даже не проснувшись, уже отвечала. Заметив, что я открыла глаза, Анхен отстранился.
— Добро пожаловать, принцесса, мы прибыли.
— А ты всегда целуешь девушек, не спросив разрешения?
— А зачем, если они все равно согласны? А некоторые так вообще целуются не со мной, а с моим вампирским обаянием.
— Но это подло! Ты должен был сначала разбудить!
— А я и разбудил. А теперь спрашиваю: можно я поцелую тебя еще раз, прежде, чем ты пойдешь объясняться с родителями по поводу порванной одежды?
— Ох, Дракос и вся его свита, и вот что я, по-твоему, скажу родителям? — эта мысль прежде не приходила мне в голову. — Что с вампиром за край Бездны каталась? А там такой сквозняк?
Анхен посмеялся.
— Придумаешь что-нибудь. А про Бездну лучше не говори, и не только родителям. Есть вещи, которые вроде и не секрет, да лучше не знать, — его рука запуталась в волосах у меня на затылке. — Кстати, вот и ответ на твой вопрос.
— Какой вопрос?
— Почему я не спрашиваю. Потому, что когда я спрашиваю, ты либо не отвечаешь, либо не соглашаешься, — и решительно нагнувшись, он вновь поцеловал меня в губы. Поцеловал глубоко, страстно, лаская языком и губами до тех пор, пока дыхание мое не сбилось, мысли не разбежались, а я не ощутила всепоглощающую потребность отдать ему все, и даже немного больше.
А потом он разорвал поцелуй и посмотрел на меня совершенно спокойно:
— И почему ты не соглашаешься?
— Анхен, — шептала я в сладкой истоме, — Анхен…
Он медленно провел по моим губам указательным пальцем и поинтересовался:
— Ты зовешь сейчас меня? Или только мое вампирское обаяние?
Вот ведь гад злопамятный! Резко дернулась от его руки:
— Отстегни меня! Мне давно уже надо быть дома!
— Сейчас пойдешь, — ремни он расстегнул, но с прохода не ушел, так, что выходить мне было некуда. — Хотел сказать тебе две вещи напоследок. Во-первых, я, как ты видишь, отнюдь не жажду тебя убивать, что бы я не наговорил тебе в Бездне. И голову от поцелуев с тобой я не теряю. Ну а там… на то она и Бездна, там возможно всякое. И во-вторых. Не вздумай считать меня своим возлюбленным. Вампиры не созданы для этой роли. Встречайся с мальчиками. Целуйся с ними, отдавайся им — живи. Так, как это принято среди людей. А целовал я многих. И еще многих поцелую, и поверь, не только поцелую. Я люблю чувственные удовольствия, впрочем, как любой вампир. Не вздумай обо мне мечтать.
— Спасибо за столь подробную инструкцию, Великий, — если он хотел меня обидеть, то у него это почти получилось. — Только по-моему, это не я за вами бегаю, а вы мне пройти не даете!
— Прости. Просто я видел, куда заводят излишне розовые мечты. Не сильно хочу повторить.
— В розовую ванну с воздушными пузырьками? Я помню, не стоит так беспокоиться.
— Светоч, как романтично. А я вот помню не розы. Я помню пальцы, которые не могут гнуться, потому, что вместе с венами перерезаны нервы и сухожилия. Помню кафельный пол факультетского туалета, ведро, в котором грязная вода перемешана с кровью. И я знаю, что когда пробуждается Бездна, растет не только число аварий. Растет и количество самоубийств. Спасти удается не всех. До свидания, Лариса. Более я тебя не задерживаю.
Он отошел в сторону, склонив голову в галантном поклоне. Я выскочила из машины пулей, мечтая избавиться от его общества немедленно. И ошарашенно остановилась. Мы были на крыше. Крыше моего дома, я даже в темноте узнавала окрестности. Но только как я буду спускаться? Все выходы на крышу наверняка закрыты на замок, и я сильно сомневалась, что у Анхена есть ключ.
— А я думал, ты спрыгнешь, — сообщил он мне. — Так бежала. Кстати, юная дева, сумочку не вы потеряли?
Действительно, совсем забыла о своей сумке. И теперь она ехидненько покачивается на длинном ремешке, зажатом в кураторских пальцах.
— Как мне спустится? — холодно поинтересовалась, протягивая руку за сумкой.
— Идем, открою.
Ключа у него не было. Он просто ударил по двери ногой, и вышиб замок. Придержал для меня дверь, какое-то время смотрел, как я спускаюсь по лестнице. А потом развернулся и ушел, избавив меня, наконец, от своего общества.
Но когда он ушел, из меня вдруг ушли и силы. Ноги подогнулись, и я присела на ступеньку, вцепившись руками в перила. В голове шумело, перед глазами мелькали какие-то пятна… Ну конечно, я ведь даже не обедала, а уж ужинать пора, а тут столько всего на мою бедную голову! Мог бы хоть до двери проводить, Великий и Всемогущий, как это у приличных людей заведено. А у приличных вампиров — нет, они только одежды рвут, да двери вышибают! И еще целуются со всеми подряд, а чего — сами напросились… При воспоминании о его поцелуях мучительно заныли губы, и все тело отозвалось сладкой истомой. И почти осязаемой тоской по его рукам, которые всегда были здесь, а вот теперь их нет, и совсем.