Вампиры: Когда ночь сменяет день. Книга 1
Шрифт:
– Здравствуй, дорогая! Куда пропала?
Я подпрыгнула от вопля Габриэлы – хронически радостной, шумной коллеги, общества которой обычно старательно избегала.
– Миллион лет тебя не видела!- всплеснула она руками.- И виноват в этом какой-нибудь тип, я права?
Кроме патологической жизнерадостности, у Габриэлы была и другая болезнь: маниакальная потребность знать всё про всех. Даже не знаю, что дёрнуло меня сейчас ввязаться в игру: я мечтательно улыбнулась. Габриэла издала восторженный стон.
– Так и знала! Кто он? Как выглядит?
– Засмотришься!
– А лет, лет сколько?- выдохнула она.
Я едва подавила улыбку.
– Пара сотен.
– Старый? Э… я хотела сказать, в возрасте? А зовут как?
– Чезаре Борджия,- небрежно бросила я.
Габриэла наморщила лоб.
– Что ещё за…
– Не что, а кто. Сын Святейшего Отца католической церкви Александра VI, герцог французской провинции Валентинуа, выдающийся полководец, знаменосец церкви и вообще личность неординарная.
На лице Габриэлы отразилось глубокое разочарование, и я расхохоталась:
– Читаю про него книгу, так что мы теперь не разлей вода. Чем не жених?
– Ну, если нравится водить дружбу с мёртвыми парнями, которым несколько сотен лет, то почему бы и нет.
Смех застрял у меня в горле. Резким движением я дёрнула рукав свитера, скрывавший посиневшие ранки на запястье и показала их Габриэле.
– Поранилась тут на днях. Прямо над веной! На что, по-твоему, похоже?
– В смысле, на что? На попытку самоубийства?
– Чем? Гвоздём?- буркнула я.- По-моему, очень похоже на укус.
– Дорогая моя, и кто вздумал тебя кусать? Насмотрелась ужасов про всякую нечисть? Это выдумка, на самом деле ничего такого не бывает.
Усмехнувшись, я опустила рукав. В этой реальности существам вроде вампиров в самом деле не было места. Действительностью здесь был бестолковый разговор с Габриэлой, приветливое помахивание рукой проходившего мимо Стивена, щелканье компьютерных клавиш, гул человеческих голосов… Что я теряла, лишившись всего этого? Ничего, о чём стала бы сожалеть. Но что тогда побуждало меня цепляться за эту жизнь, в которой суеты было больше, чем смысла? Ответ был один: страх. Меня пугала вечная жизнь, так сильно отличавшаяся от той, что описана в Великой Книге.
Я добралась домой засветло. Отключила мобильный, заварила чай… Пожалуй, зря я ходила сегодня в редакцию. Этот день среди людей не принёс ничего, кроме ещё большего беспорядка в мыслях. Я уже не пыталась в них разобраться – они хаотично носились в голове, практически не причиняя беспокойства.
Наступили сумерки, а я всё ещё сидела за столом, согнувшись над чашкой с остывшим чаем, к которому так и не притронулась. Тело занемело, я выпрямилась, не глядя отодвинула чашку, но она во что-то уперлась… и я с немым ужасом уставилась на улыбающееся лицо Арента, удерживавшего мою чашку указательным пальцем. Он возник в комнате из ниоткуда, так же как неделю назад из ниоткуда появился в моей жизни… Моя реакция ему не понравилась, мертвенное лицо помрачнело.
– Не смотри так, словно я вызвал Цербера из преисподней. Ты знала, что я приду.
– Да,- шёпотом подтвердила я.- И ждала тебя…
– Это радует,- он кивнул в сторону двери.- Надеюсь, ты не против прогулки?
Мы шли по пустынной улице. Свет редких фонарей время от времени выхватывал бледное лицо вампира, тенью скользившего рядом. Тьма окутывала его высокую фигуру, делая движения невидимыми. Я слышала звук только собственных шагов – его поступь была бесшумна. Будто ночь несла его, повинуясь его воле.
– Арент,- как же странно произносить имя этого существа вслух…
Он устремил на меня взгляд холодных светящихся глаз.
– Таких, как ты, много?
– Если охотников становится слишком много, рано или поздно им не на кого будет охотиться. Число мне подобных установлено таким образом, что наше количество не ставит под угрозу наше существование.
– А ваши жертвы? Что происходит с ними?
– Умирают.
– Умирают и всё? Разве они не становятся…
– Конечно, нет,- в его голосе прозвучало презрение.- Чтобы стать подобными нам, недостаточно послужить кому-то из нас пищей. Одно из наших имён означает "избранные". Каждый из нас был в своё время избран кем-то, кто раньше был избран кем-то до него – и так до самых истоков нашего существования. Никому не известно точное число первых бессмертных. Известно лишь, что все они были созданы Старейшим. Но им уже не была дарована роскошь прихоти. За всё своё существование бессмертный может создать лишь одного подобного себе.
– То есть, сделав бессмертной меня, ты уже не сможешь никого обратить? Никогда?..
– Мне это и не нужно. Свой выбор я сделал.
– И тогда смогу обращать я…
– Да. От меня эта сила перейдёт к тебе.
Какое-то время мы шли в молчании, пока я опять его не нарушила:
– Когда был обращён последний?
– Чуть более трёх столетий назад.
– Откуда ты знаешь?
Он улыбнулся и посмотрел на небо. Из-за облаков вынырнула луна. Секунда, две – и облака поглотили её вновь.
– "Словно отблеск луны в воде, непрочна жизнь смертных" – так говорили в Индии в давние времена. В культурах многих народов луна ассоциируется со смертью. Умирающее и возрождающееся светило, абсолютный зенит которого длится лишь доли секунды. Его фазы схожи с течением человеческой жизни: зенит молодости, следующий за немощью младенчества и предшествующий немощи увядания, тоже ничтожно краток.
Светящиеся глаза снова остановились на мне.
– Когда один из вас становится одним из нас, в небе появляется луна, зримая лишь тем, кому дано её видеть – луна цвета крови. Она возвещает, что смертному была дарована вечная жизнь. Когда придёт время, ты тоже увидишь луну цвета крови, взошедшую на небе в твою честь.
Я невольно уставилась на небо.
– Не теперь,- Арент легко коснулся моего плеча.- Но, надеюсь, ждать придётся недолго.
Тем временем мы вышли на довольно оживлённую улицу: многочисленные магазины чередовались с уютными на вид ресторанчиками. Арент уверенно свернул в один из переулков и, остановившись возле какого-то бара, с улыбкой открыл передо мной дверь. Внутри царил сумрак. Свет свечей на столиках не разгонял, а скорее усиливал его. Хорошо освещена была только стойка с неторопливо шевелившимся барменом по одну и парой полутрезвых посетителей по другую сторону. Хотя сквозняка не чувствовалось, пламя свечей внутри подсвечников из матового зелёного стекла трепетало, как если бы по помещению гулял ветер, и от этого по стенам извивались тени. Тихо играла печальная музыка. Почему-то мне стало не по себе, и я поёжилась. На мертвенном лице Арента блуждала улыбка – он наблюдал за мной, но тут же, будто спохватившись, махнул рукой вглубь зала. Я села за первый попавшийся столик. Почти сразу перед столиком возник официант. Арент заказал красного вина, я – какой-то крепкий коктейль. Официант с сомнением покосился на меня, видимо, подозревая, что в баре мне делать нечего, до моего 21-го дня рождения действительно оставались ещё несколько месяцев. Но, встретившись взглядом с Арентом, кивнул и ринулся к стойке.