Вампиры Лос-Анжелеса

Мак-Каммон Роберт

– Пусть ваше место займет Хайден. – Палатазин сделал знак рукой мужчине за ближайшим столом. – Мне эти данные необходимы как можно скорее.

Он отвернулся от Брашер как раз вовремя, чтобы увидеть Гейл Кларк, входящую в комнату отделения. Палатазин почувствовал острый прилив раздражения и злости. Она опоздала больше чем на час, и именно в данный момент Палатазин чувствовал, что ему будет очень трудно выдержать обстрел пустыми и ненужными вопросами. Он несколько раз под различными предлогами отказывался встретиться с ней, отсылая журналистку в отдел печати и связи с прессой. В ответ газетенка “Тэтлер” опубликовала несколько на скорую руку сварганенных передовиц, касающихся недопустимого промедления,

с которым капитан Палатазин ведет дело по поимке Таракана. В любое другое время Энди не обратил бы особого внимания, но именно сейчас все газеты города давили на мэра, который в свою очередь оказывал давление на полицейского комиссара, который обеими ногами надавил на шефа Гарнетта, который явился в кабинет Палатазина, жуя зубочистку, и потребовал ответа – почему это пустяковое дело до сих пор не раскрыто? Палатазину оставалось жевать собственные ногти и слоняться по отделу, словно опасно раздраженному медведю. Он знал, что его люди работают с полной отдачей. Но политиканы наверху теряли терпение. Поэтому указание комиссара было недвусмысленным: оказывать любые содействия прессе.

“Мало быть просто полицейским – кисло думал Палатазин, направляясь навстречу Гейл Кларк,– в наше время приходится быть еще и общественным деятелем, психологом, политиком и специалистом по чтению мыслей – и все это одновременно!”

– Вы опоздали,– сухо сказал он Гейл. – Что вам угодно?

– Извините,– сказала она, хотя видом своим ничего подобного не выражала. – Меня задержали. Мы могли бы поговорить в вашем кабинете?

– Где же еще? Но прошу вас, постарайтесь побыстрее. У меня много работы. – Он провел ее в кабинет, закрыл дверь и уселся за свой стол. Имя “Уолли” жужжало в его мозгу, как шершень.

– Скажу вам то же самое, что сказал людям из “Таймс” и “Леджера” сегодняшним утром: у нас до сих пор нет непосредственных подозреваемых, но несколько людей мы держим под наблюдением. И никаких сходных черт между Тараканом и Джеком–Потрошителем я не нахожу. Нет. Мы выпустили на панель несколько “подсадных уток”, но эти сведения, если можно, не для печати. Буду очень вам признателен. Договорились?

– Разве я обязана? – Она приподняла одну бровь, доставая из сумочки ручку.

– Мисс Кларк,– спокойно сказал Палатазин, резко отодвигая в сторону трубку и укладывая сцепленные ладони перед собой на крышке стола. “Спокойней,– сказал он сам себе,– не давай ей вывести тебя, она это умеет”,– последние несколько дней я имел несчастья работать в некотором контакте с вами. Я знаю, вы меня не любите, и меня это абсолютно не волнует. О вашей газете я самого низкого мнения, какое только возможно.

Повернувшись, он порылся в кипе газет, отыскал выпуск “Тэтлера” за прошлую неделю и подтолкнул к Кларк. Заголовок на первой полосе кричал кроваво–красными буквами самого крупного шрифта: “Где скрывается Таракан? Кто умрет следующим?”

Улыбка Гейл слегка поблекла, но удержалась на ее губах.

– Если вы приложите небольшое усилие, то припомните, что две недели назад на улице были выведены женщины–полицейские, чтобы в виде проституток сыграть роль приманки для убийцы. Об этом я сказал всем корреспондентам всех газет в городе, и попросил всех вас не давать эту информацию в номер. Припоминаете? Отчего же тогда, едва я взял вашу газету, чтобы ознакомится с вашим репортажем, как в глаза мне немедленно бросился заголовок: “Удастся ли женщинам–полицейским поймать Таракана в ловушку?” С тех пор, как вы напечатали эту статью, Таракан затаился, не совершил с тех пор ни одного нападения. Хотя я не предполагаю, что он безумен до такой степени, что станет читать ваш листок, я предполагаю все же, что он узнал о ловушке с “подсадными утками” и решил уйти в “подполье”. Теперь могут

потребоваться месяцы, прежде чем он выплывет обратно на поверхность, и к тому времени след его остынет полностью.

– Я старалась, что эти сведения не прошли в номер,– сказала Гейл. – Но мой редактор сказал, что это хорошая новость, и должна быть в статье.

– Неужели? Тогда вашему редактору следует сидеть в моем кресле, ведь он, кажется, так хорошо знаком с работой полиции?

Он пошарил в стопке газет, выудил еще один номер “Тэтлера” и подтолкнул в сторону Гейл, словно кусок протухшего мяса. Заголовок возвещал: “Разгул массовых убийств”. Имелась фотография со всеми кровавыми деталями, описывающая доставку жертвы в морг. Другие заголовки пытались перекричать друг друга: “Неужели рядом с Лос–Анжелесом приземлилось НЛО?”, “Вечная юность – удивительная морская водоросль”, “Как выйти замуж за Рок–звезду”.

Палатазин с отвращением фыркнул:

– Неужели люди в самом деле подписываются на такую газету?

– Три сотни тысяч подписчиков, по данным прошлого года,– хладнокровно сообщила ему Гейл. – Я хотела бы извиниться перед вами за этот случай с просочившейся информацией, но боюсь, что это ничем уже не поможет.

– Верно, к тому же у меня ощущение, что если мы переиграем все заново, результат будет тот же самый. Вы сами сознаете, какой вред приносят все эти дикие истории про Таракана и прочих? Они пугают людей, люди начинают с подозрением относится друг к другу, боятся выйти из квартиры после наступления темноты. И они не слишком стремятся помогать следствию. – Он взял трубку и сунул в рот, сжал мундштук зубами с такой силой, что едва не прокусил его,– Я думал, что могу доверять вашему профессионализму. Вижу, что ошибся.

– Проклятье! – внезапно воскликнула Гейл и с такой энергией, что Палатазину показалось, будто она намерена перепрыгнуть через стол и броситься на него. Она подалась вперед, зло глядя в глаза капитану полиции:

– Я пишу хорошие статьи! Отличные! Я не могу ставить свои заголовки, не могу указывать своему редактору, что печатать, а что нет! Да, наша газетка спешит выдоить из заварушки с Тараканом все, что возможно. Но так поступает любая другая газета в городе! Капитан, в основе всего лежат наличные. Количество проданных экземпляров! И если кто–то говорит иначе, он или лжец, или дурак. Но если вы прочтете мои статьи, то увидите, я пишу отлично, и говорю людям правду так, как вижу ее!

Некоторое время Палатазин сидел в молчании. Он раскурил трубку и рассматривал Кларк через завесу дыма.

– Зачем тогда тратить время в “Тэтлере”? – спросил он наконец. – Она недостойна вас. Разве вы не могли найти работу в другом месте?

– Я должна сделать себе имя,– сказала Гейл. Румянец постепенно покидал ее щеки. – Это средство для жизни. Большая часть женщин, два года назад закончивших лос–анджелесский институт журналистики сидят в отделах коррекции или редактируют чужие работы, или бегают в ближайший бар за кофе и бутербродами с ветчиной для настоящих журналистов. Конечно, работа в “Тэтлере” – это не золотая мечта, но по крайней мере, у меня появились читатели, которые покупают газету, чтобы прочесть МОЮ статью.

– Хорошенькие читатели. Люди, которым нравится наблюдать за автоавариями.

– Но их деньги ничем не хуже. И получше чем у многих. И не надо относиться к ним с таким презрением, капитан. Это великий средний класс Америки. Те самые люди, за счет которых вам платят жалование, между прочим.

Палатазин задумчиво кивнул. В темно–карих глазах Гейл все еще мерцала злая искра, они блестели, как глубокий пруд, внезапно растревоженный брошенным камнем.