Вампиры Лос-Анжелеса

Мак-Каммон Роберт

– Что происходит? – спросила она тревожным голосом.

– Ничего особенного. Джимми везет нас домой. Спи.

– Нет,– Она посмотрела по сторонам. – А мы еще не приехали?

Вес улыбнулся:

– Мы только пятнадцать минут назад покинули “Импров”. Ты, наверное, не помнишь те три бокала “шабли”? – Он посмотрел в зеркало заднего вида, в глаза Джимми. – Как было имя того парня? Чак…

– Крескин. Или нет, это не то. Не помню.

– Хороший комедиант. Хороший материал. И люди с удовольствием слушали его.

– Похоже. Конечно, ты мог

бы встать посреди ночи и переплюнуть этого парня с завязанными глазами. Сливки поднимаются на самый верх, Вес. Вот почему он работает в “Импров”, а у тебя контракт с “Эй–Би–Си”.

– Шаги,– сказал Вес.

– Что?

– Шаги в темноте,– повторил Вес. – За твоей спиной. И как бы ты ни бежал, пусть даже сердце выпрыгнет у тебя из груди, даже если тебе покажется, что больше ты не слышишь шагов, они все равно будут за твоей спиной.

– Соланж, о чем болтает этот ненормальный золотой юноша?

– Иногда мне становится интересно,– задумчиво сказал Вес,– что бы произошло, если бы я не вышел на сцену тогда, в первый раз? Это было в “Комеди Стэр”, вечером, в понедельник – выступали только любители – и я только–только сошел с автобуса из Винтел–хилл и был перепуган до смерти. Меня должен был встретить дружок, но паршивец не появился и мне пришлось топать пешком, таща чемоданы. Боже! Я тащил их кварталов двадцать. Я даже не знал, куда иду. И тут я увидел этот плакат – ВЕЧЕР ЛЮБИТЕЛЕЙ, сцена в ваших руках! – Я нашел комнату в мотеле и начал репетировать перед зеркалом. В зеркале была большая трещина – я это навсегда запомнил – и я испугался, что это предвещает неудачу. Но потом я решил, что разбил его кто –то другой, значит, это его неудача, так?

– Определенно,– сказал Джимми.

Вес улыбнулся, наплыли воспоминания. Все это было, казалось, так давно, но время в Лос–Анжелесе обманчиво. Если тебе сопутствует удача и ты в окружении друзей, время течет быстро, месяцы и недели превращаются в дни и часы. Но стоит оказаться одному, и каждая минута превращается в отравляющую вечность.

– Я никогда до того не видел такую большую сцену,– продолжал он – И никогда с тех пор не видел. Впереди стояла длинная очередь тех, кто должен был выступить до меня. Кое–кто из них были действительно талантливыми людьми. Другие бежали со сцены с позором. Да, это был бесподобный спектакль! Прямо передо мной в очереди стоял невысокий парень по имени Бенни… Крамер, кажется. Он делал всякие звуковые эффекты – выстрелы из лучеметов, полет НЛО, атомные взрывы, пополам с туповатыми комментариями. Парень он был славный, но зажатый, как картон. На сцене он не умел держаться. Когда он закончил, кто–то подтолкнул меня в спину, и я, спотыкаясь, вышел под лучи рампы. Боже, каким он был… ослепляющим, этот свет!

Голос его становился постепенно все тише, взгляд приобрел задумчивость воспоминаний.

Они пересекли Беверли Хиллз, направляясь к Белайр.

– Таким ярким,– повторил он. – Он бил в тебя, как лазер, на лице сразу выступил пот, я едва видел тех, кто сидел у самой сцены, но чувствовал присутствие… Я видел отблески света на линзах очков, и было как–то очень шумно, все шаркали, кашляли, переговаривались через весь зал, словно меня там не было вовсе, окликали официантов. И в этот момент я осознал, что сцена – это не вечеринка в клубе. Я понял, что это начинается по настоящему и что мне придется тяжело. – Он замолчал, глядя в окно.

– Ты пользовался успехом в тот раз? – спросила Соланж, взяв его за руку.

– Я провалился,–

признался Вес и улыбнулся. – Темпоритм был совсем не тот, я перепутал текст, и держался я так, словно в задницу мне вставили кочергу. Минуты через две после начала выступления толпа в зале возжаждала моей крови. Я забыл полностью текст и начал бормотать что–то насчет того, что вырос в Винтер Хиллз и что все мои друзья говорили, что у меня талант смешить. Это был последний гвоздь в крышку гроба. Наверное, со сцены я выглядел… Я полз, наверное, на четвереньках, потому что совершенно не помню, как я уходил. Вот так состоялся мой дебют в Голливуде. – Он сжал ладонь Соланж. – Но я нашел работу продавца в магазине рубашек на Бродвее, и вернулся на сцену в следующий понедельник. Я понял, что если хочешь удачи на своей стороне, то работать нужно, как черт, и я работал. Через пару месяцев люди приходили уже специально на меня. И я работал не по понедельникам, нет. Я начал давать представления в программе “Новые комедианты”. Иногда это был триумф, иногда аудиторию приходилось “раскачивать”. Но я каждый раз работал на пределе. И однажды за кулисы пришел какой–то парень и спросил меня, не хочу ли я написать кое–что для Карсон–Шоу. Посмешить богачей.

– Богачей? – спросил Джимми. – Бог мой, в твой худший год, когда провалилась “Ты и Я”, ты вышел сухим с сотней тысяч.

– Которые исчезли почти так же быстро, как и появились,– напомнил ему Вес. – Ты забываешь, что такое сотня тысяч в этом городе и в эти дни.

– Верно,– согласился Джимми. – К сожалению.

Соланж вздрогнула и прижалась к Весу.

– Что случилось? – спросил он. – Тебе холодно?

– Я включу обогрев,– сказал Джимми, протягивая руку к регулятору кондиционера.

– Нет, все в порядке. Просто устала.

Он внимательно посмотрел на нее.

– Ты весь день вела себя странно,– тихо сказал он. – Может ты простудилась?

Она покачала головой:

– Просто, хочу спать.

Вес видел, что она недоговаривает, но он знал уже по опыту, что если Соланж хотела что–то утаить, то никто на свете не выудит у нее этого секрета. Он вспомнил вчерашнее утро. Ему понадобилось целых десять минут, чтобы вывести ее из транса, в котором она сидела перед окном. Она спала с открытыми глазами.

– Так ты подумай насчет пары представлений в Вегасе, ладно, Вес? – сказал Джимми. Они ехали вдоль изгибающейся линии бульвара, окаймленного пальмами, и уже минут пять не было видно других машин на дороге.

– Вегас? – повторил Вес. – Не знаю.

– Лас–Вегас? – Соланж крепко сжала Веса. – Ты мог бы получить там работу?

– Малютка, когда “Чистое везение” пойдет у Нельсона, старина Вес получит работу где угодно.

– Вес, это было бы здорово,– сказала Соланж, с надеждой глядя на него. – Неделя–две в Вегасе. Или целый месяц. Почему бы и нет?

– Я к этому сейчас не готов. Я не хочу рвать жилы именно сейчас.

– Жилы–жилы,– пробормотал Джимми, не отводя глаз от дороги.

– Но почему ты не хочешь? – продолжала Соланж. – Было бы неплохо… уехать из Лос–Анжелеса на время. Ты мог бы расслабиться…

– Уехать из Лос–Анжелеса? – спросил Вес. Он уловил волнение в голосе Соланж. – Зачем? Почему тебе так важно уехать из Лос–Анжелеса?

– Мне это совсем не важно. Я просто подумала, что перемена обстановки была бы тебе приятна.