Ваниль и шоколад
Шрифт:
– Господи помилуй, какой кошмар! – начала она, оглядывая Пенелопу и освобождаясь от собольей шубки, легкой, как дуновение ветерка. Тем временем Мария из своей комнаты жалобным голосом звала невестку, а из хозяйской спальни доносился ни с чем не сравнимый шум детской драки.
– Если ты явилась, чтобы усугубить этот кошмар, можешь сразу отправляться восвояси, – неприветливо встретила подругу Пенелопа.
Но София ничуть не растерялась. Она улыбнулась Пенелопе и обняла ее.
– Ах ты моя бедняжечка, – улыбнулась она и тут же очаровательно наморщила носик. – От тебя пахнет
Пенелопа повиновалась. Приняв душ, она оделась и вышла из дома. Она остановила такси и отправилась на улицу Монтенаполеоне, в салон «Миранда». Она не записалась заранее, но потребовала все и сразу.
– Что значит «все»? – спросила хозяйка салона, окидывая ее профессиональным взглядом и отмечая про себя, что с этой клиенткой придется повозиться, чтобы привести ее в божеский вид.
– Маникюр, педикюр, чистку лица, мытье головы, укладку и макияж, – отчеканила Пенелопа.
Три часа спустя она вышла на улицу и посмотрелась в зеркальную витрину. Она чувствовала себя заново родившейся и благословила Софию за ее золотое сердце. Чтобы еще полнее ощутить свою молодость и привлекательность, Пенелопа решительно переступила порог одного из модных магазинов.
Это был сезон распродаж. Она выбрала костюм изысканного лиловато-синего цвета и вошла в кабинку, чтобы его примерить. Костюм сидел идеально. Решив не скупиться и истратить весь свой «золотой запас», Пенелопа прикупила еще и синее кашемировое пальто-труакар.
– Срежьте, пожалуйста, этикетки, я все надену прямо здесь, – попросила Пенелопа, радуясь возможности освободиться от старой одежды.
Прошло четыре часа, как ее не было дома, и за все это время она ни разу не вспомнила ни о детях, ни о муже, ни о свекрови. Пенелопа подошла к прилавку, дожидаясь, пока ей упакуют старые вещи.
И тут она увидела его.
2
Пенелопе всегда нравились красивые мужчины. Но мужчина, смотревший на нее сейчас, превосходил самые смелые мечты. Он сосредоточенно разглядывал женские шали из шелка и кашемира, услужливо выложенные продавщицей на стеклянный прилавок. Расположенные веером, они образовывали красивую гамму цветов: от бледно-голубого до темно-синего, от тускло-розового до огненно-красного, от кремового до коньячного. Красавец разглядывал их с растерянным видом.
– Они все такие красивые… Не знаю, какую выбрать, – проговорил он наконец. От звука его голоса сердце Пенелопы растаяло.
– Могу я узнать, для кого предназначен подарок? – спросила продавщица, искренне желая ему помочь.
Он поднял взгляд, заметил Пенелопу, не сводившую с него глаз, и улыбнулся.
– Для женщины, которая не так молода, как эта синьорина, но по типу лица на нее похожа, – объяснил он. И тут же, продолжая смотреть на Пенелопу, добавил: – Мне кажется, вот этот бледно-лиловый цвет подойдет. – При этом он указал на только что купленный костюм на Пенелопе.
– Это цвет глицинии, –
– Спасибо, – поблагодарил он.
Пенелопа оплатила свои покупки и вышла из магазина.
Ей казалось, что она ступает по воздуху. Стоит немного разбежаться и можно взлететь. Ей было тридцать лет, она была матерью двух непослушных ребятишек, а ее называют синьориной!
Четыре часа назад она плакала на плече у Софии, бранившей ее за наплевательское отношение к себе. Пенелопа опять посмотрелась в витрину и с трудом узнала себя.
С приходом вечера в воздухе заметно похолодало. К счастью, ее новое кашемировое полупальто обволакивало ее теплым облаком. Она вошла в кафе «Кова», решив устроить себе настоящий праздник непослушания, и выпила горячего кофе со сбитыми сливками, посыпанными шоколадной крошкой.
А отходя от стойки, опять увидела его.
Он узнал ее и улыбнулся.
– Привет, – сказала Пенелопа.
– Привет, – отозвался он.
– Желаю вам приятного вечера, – прошептала она, направляясь к выходу из кафе.
Он распахнул перед ней дверь и пропустил ее вперед.
– Благодарю вас за совет. Моей матери непременно понравится шаль. Еще раз спасибо.
– Не за что, – пожала плечами Пенелопа.
– Меня зовут Раймондо Теодоли. Друзья называют меня Мортимером. Эту позорную кличку я ношу с детства, – пошутил он.
– Меня зовут Пенелопа Пеннизи. Друзья называют меня Пепе.
– Ну что ж… Пока, Пепе.
– Пока, Мортимер, – ответила она и торопливым шагом поспешила прочь, чувствуя себя оглушенной.
В какой-то момент она не выдержала и оглянулась. Он все еще стоял на пороге кафе «Кова» и смотрел ей вслед. Пенелопа в последний раз помахала ему рукой. Он нагнал ее.
– Позвольте мне проводить вас домой, – спросил он не без робости.
Пенелопа решила, что сейчас она уж точно взлетит, как бабочка.
– Я как раз собиралась поискать такси, – ответила она.
Мортимер знаком подозвал проезжавшее мимо такси, открыл дверцу и помог ей сесть и сам сел рядом. Пенелопа назвала адрес и сняла перчатки. Теперь, когда они оказались так близко в замкнутом пространстве, до нее донесся тонкий запах его туалетной воды. «Наверняка английская, как и у меня, – подумала Пенелопа. – А Андреа пользуется этим ужасным французским одеколоном!»
Невольное сравнение, пришедшее на ум, заставило ее вернуться с небес на землю. Она больше не была бабочкой.
– Мои дети болеют ветрянкой, – произнесла она вслух.
Мортимер принял удар, как мужчина.
– «Девчонкой я ее считал и на реку повел. А у нее был муж…» – шутливо процитировал он.
Пенелопа любила Лорку, [15] ей нравилось это стихотворение. Приятно было сознавать, что у них схожие вкусы.
– Я очень даже замужем, – сказала она.
– Вашему мужу крупно повезло, – вздохнул Мортимер.
15
Федерико Гарсия Лорка (1898–1936) – испанский поэт.