Ванька 8
Шрифт:
Не одно, так другое. Что, делать-то?
— Сколько до ближайшего порта? — задал я вопрос пожилому мужчине, судя по нашивкам, относящемуся к управленческому персоналу судна.
Ответ меня не порадовал — далеко. Перфорнёт за это время воспаленный отросток, разовьется перитонит. Прогноз для капитана — однозначный. Не весёлый.
Лежащий на кровати сунул свою руку под подушку и вытащил пистолет. Последний без промедления был направлен на меня.
— Оперируй!
Да, аргумент весомый…
— Мне терять
Мля! Что, делать-то?
— Хорошо, хорошо, — я был вынужден согласиться.
Не было у меня выбора. Стоящий на краю могилы капитан легче-лёгкого меня с собой утащит. Кто я сейчас? Никто…
— Есть на судне какие-то хирургические инструменты? — обратился я вновь к пожилому мужчине в морской форме.
Ну, а вдруг? Всяко ведь бывает.
Сейчас я хватался за соломинку, которой пока ещё и не было.
Тот задумался. На капитана посмотрел, словно просил у него подсказки. Тот ничего не ответил.
— Пойдемте, посмотрим. — поманил меня рукой француз к двери.
В покрашенном белой краской ящике с красным крестом, что висел на стене рубки, на удивление оказались пара скальпелей, иглы и кровоостанавливающий зажим. Данные находки привели в недоумение даже моего сопровождающего. Не подозревал он об их существовании.
— Вот, есть же, — обрадованно произнёс он.
Есть…
Найденным, судя по всему, никогда не пользовались. Сколько они тут лежат? Скорее всего — долго. Немного даже потускнели. Хорошо — ржавчиной не покрылись.
Скальпели, правда, были не очень хороши — туповатые и с деревянными ручками. Такие, к примеру, у нас на заводе князя Александра Владимировича давно уже не производят. Его предприятие, как я помню, перешло уже на цельнометаллические. Слава Богу, начало двадцатого века на дворе, а не средние века.
— Остро-остро наточить, а потом я скажу, что дальше делать. — я сунул в руку французу скальпели. — Так, мне ещё нужно будет следующее…
Я начал перечислять необходимое.
Француз записывал и после каждой позиции кивал — понятно, понятно, понятно…
Вроде, ничего не забыл…
— Постойте, вот ещё что нужно… — продолжил я перечисление.
В ответ мне опять кивали.
— Так, насчёт помещения…
Не в каюте же капитана мне оперировать.
— Стены, потолок, пол — всё промыть до блеска. Стол застелить чистой простыней. Насчёт освещения… — продолжал я приказывать.
Сегодня на судне — доктор главный. Все его должны слушаться.
— Ещё мне нужен помощник. Есть, кто крови не боится?
У меня не четыре руки. Кто-то ещё нужен хотя бы края раны разводить, что-то нужное подать. Ранорасширители я приказал из серебряных ложек сделать, тех, которые помассивнее.
Тут мне притащили все нитки, какие только на судне имелись. Я выбрал, что мне хоть немного подходило и положил их в кружку
— Как скажу, начинайте капитана коньяком поить…
Такая у меня предполагается анестезия. Не киянкой же его по голове стучать. Хотя, данный метод не так давно и широко на военно-морском флоте практиковался. Надо, к примеру, конечность ампутировать — хлоп по голове и за работу… Пилочкой вжик-вжик…
Пока что требовалось чистили, мыли, петли к столу прилаживали — мне же привязать к нему капитана надо, стерилизовали, маску мне на голову шили, время и прошло.
Капитану становилось только хуже.
— Начинайте коньяк давать, — распорядился я.
Да, в помощники мне повара выделили. Он де — привычный. Не сомлеет во время операции.
Я ему инструктаж и провёл. Несколько мешал языковой барьер — во французском я пока не самый большой мастер.
— Не беспокойтесь, доктор, я столько этих кур и свиней на своем веку прооперировал до смерти… — похоже, ассистент мой попался с ярко выраженным чувством юмора.
Мне же сейчас было совсем не до смеха. Большая авантюра — так оперировать.
А, деваться-то куда? К голове моей был в буквальном смысле пистолет приставлен.
Глава 45
Глава 45 Дуракам везёт
Дуракам везет…
Это я — про себя.
Пациент мой — худой, под кожей на передней брюшной стенке почти нет ни капельки жира.
Ещё и весьма терпеливый. Я же его практически по живому резал. Ну, накачали его коньяком… Так, это — от боли-то не спасает. Только несколько изменяет её восприятие.
Матросская роба у меня к концу операции была — хоть выжимай.
А, сколько раз во время операции я и матом себя крыл, и Бога вспоминал…
Повезло ещё и в том, что червеобразный отросток чуть не сам из брюшной полости выскочил, когда я её вскрыл. Оказался он расположен типично. Как в анатомическом атласе нарисовано.
Инструментарий у меня…
Ассистент — повар.
Но, сделал я, то что требовалось.
Кто бы знал, чего мне это стоило.
Послеоперационный период у моего пациента протекал гладко, судно наше, как ни удивительно, с каждым часом приближалось к алжирскому порту.
После спасения русским доктором капитана, отношение к нам кардинально изменилось. Кормить стали лучше, ля-куртинцам партиями до пятидесяти человек разрешили подниматься из трюма на палубу подышать свежим воздухом.
На судне даже каким-то чудом нашлась гармонь и разжалованный унтер Карев на ней мастерски наяривал. Хоть, «камаринским» ноги теперь разминай, хоть — «гопаком»…
Я, вообще, был переселен из трюма в каюту, которая находилась рядом с капитанской. Даже не в кубрик какой-то к матросам, а размещался сейчас как офицер.