Ванька-ротный
Шрифт:
"Мы вам под Витебском устроим мясорубку. Кто хочет остаться жить, кончайте войну, переходите к нам, сдавайтесь в плен. Мы вам гарантируем нормальное питание и жизнь. Данная листовка служит пропуском для прохода в Рудню".
При наступлении, Рудня была обложена нашей пехотой с двух сторон. Наш полк шел левее шоссе, 48-ой обходил Рудню справа из-за леса. Одной нашей роте можно сказать повезло. Она вышла на Рудню со стороны Капустино и прямо по болоту обошла высоту 202. Она незаметно приблизилась вплотную к окопам немцев. После небольшой перестрелки наши солдаты были уже у крайних домов. В это время из-за леса в наступление перешел
Потом по дивизии объявили, был издан даже специальный приказ. В приказе было сказано, что в боях за Рудню лично отличился Каверин. А наши солдатики вроде бы были и не причем. Мы спросили потом нашего командира полка, как это понимать. Он помолчал и ответил:
– Так надо!
– Ха, ха, ха! – три раза.
Мы знали, чья собака тут зарыта. Квашнин опять приписал всё своему протеже. За взятие Рудни дивизия была награждена орденом Красного Знамени.
Ни весенний, мелкий дождичек с неба тихо моросит…
Начало октября было ветреным и сухим. По ночам на землю наползали заморозки. Погода вообще была холодная и ветреная, но жить нашему брату на открытой земле было терпимо.
Через пару дней погода испортилась. Всю ночь хлестал западный ветер и к утру нагнал лохматые тучи. Днем немного покапало, а вечером и ночью зашуршали дожди. Они то затихали, то принимались лить с новой силой.
Земля под ногами размякла. Шагнешь по траве, из-под ног всюду сочиться вода. Побуревшая трава выдерживает широкие ступни солдатских сапог, грязь не налипает. А когда вызывают в тылы и едешь верхом, из-под копыт лошади кусками летит земля. Гнать рысью нельзя. Ноги у лошади вязнут. Проехал шагом по травянистому полю, на нем остались глубокие рытвины конских копыт.
Солдатская жизнь под дождем и под обстрелами на передовой особенно невыносима и противна. Мелкий дождь моросит, считай третьи сутки. Солдату в окопе зонтик, как – не пришей кобыле хвост. Поверх шинелей у них висят набухшие от воды накидки. Кусок палаточной ткани пропитанной дождем. Он отвис, отяжелел, прилипает к спине и коленкам.
Посмотришь на солдат в окопах, накидки на них все разные по форме и размеру. На одном она длинная висит до земли, болтаясь в воде хвостом. У другого хвост подобран и затянут шнуром на голове. Зато бока и перед короткие. Ноги до колен наружи. Если накидку разложить на земле то получиться треугольник. Вот и лепят из него солдаты накидки, кому как в голову придет.
Если около вершины в шов пропустить шнурок и затянуть его, то получится капюшон, который надевают на голову. Иногда угол накидки подгибают и собирают вокруг шеи в складки, тогда полы накидки будут короткими до колен. В общем, под накидкой сверху до пояса сыро и тепло. А ниже ремня у солдата хозяйство всегда мокрое.
Шинели тоже короткие. Чуть ниже и выше колен. Я на фронте никогда не имел шинель ниже голенищ кирзовых сапог. Капитан, а так и ходил в короткой шинелишке. Длинная до пят, тогда считалась шиком. Длинные носили тыловики и начальство, на которых их по мерки шили. А мы смертные, нам шинель в могилу по мерке не нужна.
Солдатам и офицерам рот и тому, кто шлялся всё время по передовой, длинные шинели были не к чему, им в атаку ходить, длинные полы мешать будут. Они и у коротких полы во время дождя и грязи подтыкают под поясной ремень.
Ветром чуть подует, мокрые кальсоны к телу прилипают и хозяйство свое не чувствуешь, как будто тебе при раздаче пищи из чайника в ширинку холодной воды нацедили.
– "У кого еще сухо? Следующий подходи!"
Спины у солдат согнуты. Руки под накидкой в рукава шинели подобраны. Винтовка поверх всего, под дождем, на ремне висит. Солдаты стрелки оружие свое от дождя не прячут. Это разведчики свои автоматы держат под накидками. Им нужно, чтобы оружие всегда было готово к бою, содержалось чистым и сухим.
В кирзовых сапогах тоже хлюпает вода. Портянки набухли, пускают пузыри. Руки от холода красные, лица посинели. По верхней губе жижа течет. Стоят солдаты, шмыгают носом. Зачем они эту слизь тянут обратно? Руки из рукавов шинели не охота вынимать! А сверху мелкий дождичек знай, себе моросит.
Достаешь из грудного кармана кусок газетной бумаги, хочешь щепоть махорки мокрыми пальцами завернуть. Куда там, сверху льет, не успел обслюнявить край бумаги, а она размокла. Нагнешься, прикроешься от дождя, вроде и завернул. Сунул в зубы, прикурил, и на душе стало теплее. Ниже пояса вода течет, а в зубах огонек горит, душу греет. Вот вам и осенний мелкий дождичек!
Тыловики в укрытиях сидят. Начальство под накаты спряталось. А солдату что? Ни какого тебе костра в окопе, ни сухого помещения. Сменился солдат с поста, идет в землянку, надо и ему на боку полежать. А в землянке по стенам и с потолка грязная жижа течет, лапник на нарах хлюпает. Ложись на нары, принимай хвойную ванну. Живешь день и ночь в сырости и мокроте. Пространства земли вокруг не видишь. Будь рад, что ты еще жив и в воде по горло плаваешь. А, то будешь валяться за бруствером и не почувствуешь всей прелести жизни и мокроты. В этом, пожалуй, и смысл всей солдатской жизни.
– Этого еще не хватает! По спине вдоль хребта вниз сбегает холодная струя. Где-то в дырявой накидке скопившаяся вода ход себе нашла. По голому телу между лопаток под самый копчик сбегает холодная струя. Не кровь же это сочиться? На войне всякое бывает. Шлепнет пуля – ни полета, ни удара не почуешь. Залезешь рукой почесать на боку, вынул руку, а она в крови, вся красная.
Холодная струя вдоль хребта по канавке бежит. Ни рукой достать, ни дыру в накидке заткнуть. Струя холодит, а ты стоишь, как идиот и ни с того, ни с чего хихикаешь. Солдаты смотрят на тебя, глаза таращат.
Передергиваешь парки вместе с ремнем и на шее затягиваешь веревочку.
– Черт с ней с дырой и струей!
А она тем временем к коленям подбирается. Стоишь, аж зубами скрипишь!
Сейчас рванут немецкие снаряды. Слышен гул. Они на подлете. Сейчас забудешь про дыру, про струю, и про мокрую мошну. Тут гляди, не зевай! А тут ещё, ветер лизнет холодной мокротой по глазам и лицу, зуб на зуб не попадет и ничего вокруг не видно. Куда от разрывов ткнуться?
Положение нашего брата окопника – хуже не придумаешь! Стоишь одной ногой в могиле. Сверху тебя перед смертью холодной струей поливает, а сзади тебя на смерть погоняют. Осенний мелкий дождичек – в бога, в душу, в мать, в перемать!