Ванька-ротный
Шрифт:
И в это время прямо на меня из-за куста вывалила огромная фигура немца. Он попятился задом, поддерживая на весу запутавшийся в кустах между голых веток, телефонный провод. Я только успел в его сторону рукой показать, как двое разведчиков метнулись к нему, схватили его за руки и в рот воткнули тряпичный кляп. На него накинули простынь и тут же положили на брюхо, подмяв под колено, за куст.
Рядом свободному разведчику я показал на катушку с телефонным проводом и движением руки дал понять, что ее надо размотать и провод положить дальше. Он подхватил катушку и, поддерживая провод, стал спускаться вниз, подергивая на себя телефонный провод.
Ко
– Вот это дела! – сказал кто-то из ребят и шмыгнул носом.
У нас, у разведчиков были свои правила и понятия. Мы, например, зимой, уходя на задание, всегда брали с собой пару новых маскхалатов и пару простыней. Мало ли как все сложится. Каждый нечаянно может порвать свой маскхалат. На группу из шести всегда есть один запасной. При выходе на задание я не напоминал ребятам на счет маскировки. Каждая вторая тройка знала, что необходим один новый комплект.
– Надеть на немцев маскхалаты! – подал я команду вполголоса. Мы в это время уже спустились к подножью высоты. Я буду разговаривать с комбатом, а вы с немцами держитесь в стороне. Ему не нужно знать, что мы здесь взяли пленных. Сенченков и Филатов, пойдете со мной! Остальным ухо держать востро!
Я окинул взглядом оставшуюся группу – немцев от разведчиков не отличишь. Заходим в лес. Славяне сидят, опершись спинами о стволы деревьев. Кое-кто уже и посапывает, губы дудкой, кое-где храп раздается.
Слава Богу, ночь в ноябре длинная. До рассвета еще далеко, пехоте еще хватит времени выспаться и занять высоту. Нахожу комбата. Показываю на высоту.
– Ну вот что, гвардии старший лейтенант. На вершине у немцев наблюдательный пункт. Начальство сидит. Два пулемета и человек двадцать охраны. До вершины можно идти спокойно. Если котелками не будете греметь. Как только пройдете кусты, приготовиться к атаке. Советую вершину брать охватом. Меньше потерь будет.
– А вы разве с нами не пойдете?
– Ты опять за свое? По-моему, тебе все ясно. В штабе полка об этом договорились. Я, старший лейтенант, свою работу сделал. У меня люди особые. Я не могу своими людьми рисковать. Я тебя подвел к высоте. По немецким тылам ты прошел без потерь. Теперь очередь твоя. Наша работа кончилась. Веди своих солдат на высоту. Ты на этот счет имеешь от командира полка приказ. Возьмешь высоту, глядишь, и Красное Знамя получишь. У тебя приказ высоту брать есть?
– Есть!
– А у меня такого приказа нету! Тебе это понятно?
– Понятно! Они по-русски ничего не понимают, как мне ими командовать?
– Это я тебе растолкую. «Давай, давай!» – Это они у тебя понимают?
– Ну! Это понимают!
– Ты, лейтенант, надеюсь, умеешь ругаться?
– Ну да!
– Скажешь им: «мать-твою-мать!». Они это сразу поймут.
– Ну да, поймут!
– А ты знаешь, как командир полка по телефону руководит боем?
– Давай! Мать твою так! А то расстреляю! Вот и вся тактика и весь боевой приказ. Ты, наверное, думал, что на войне все по науке и по уставу. У него грамотенки, наверное, всего пять или шесть классов. Он не любит всякие ученые книжки читать. Ну, давай, действуй! Жму твою руку. Желаю успеха.
– Слушай, капитан, а откуда ты знаешь, что наверху КП и сидят немцы?
– Ну ты, парень, и гусь! Вон, идем. Там провод с катушкой и аппарат есть немецкий. Я тебя с вершиной соединю, ты сам у них спроси. Ну как, будешь с немцами по телефону говорить?
– Да ладно, я так. Думал спросить тебя для проверки.
– Сенченков! – позвал я командира разведгруппы.
– Пойдешь в головном охранении, по старым следам не ходи. Путь держи напрямую. Азимут, дистанция двадцать метров.
Мы шагнули в овраг, завернули в излучину, и батальон стрелков исчез на повороте за елями. Идти было легко, не было тягостного чувства, что за тобой идет стадо коров с дребезжащими котелками на шее. Мы быстро прошли лес, вышли в открытое поле.
Когда мы шли к высоте, то по времени могло показаться, что мы сделали километров двенадцать. Теперь на обратном пути и восьми, вероятно, не было.
Всё было тихо, мы прошли и поле, и лес. Теперь мы находились на опушке у правой дороги, которая от опущенного в землю дома уходила в кусты. В те самые кусты, где засели и откуда постреливали немцы.
Мы оказались на одной линии кустов, торчавшей над землей крыши и наших противотанковых пушек. Куда, собственно торопиться? – подумал я. Надо передохнуть. И я остановил разведчиков. Здесь наши рядом совсем. Считай, из тыла немцев мы вышли.
Нам оставалось повернуть вправо, через гребень, где стояли наши пушки. За пушками густой ельник, там находится Рязанцев с остальными ребятами. Считай, теперь мы дома.
Я остановил разведчиков и подал команду «ложись». А сам про себя подумал – действительно надо передохнуть. Сейчас, как только придем, командир полка опять куда-нибудь сунет. Третьи сутки на исходе, а мы все на ногах.
Какая бы мысль не пришла командиру полка с похмелья в голову, меня тут же найдут и пошлют в первый батальон помогать держать оборону. На кой черт мне вся эта братия? У стрелков есть комбаты, замполиты, командиры рот, а организацией обороны должен заниматься вечно я.
Кто я? Зам. у командира полка или посыльный на побегушках? Был бы я замом – сбегал, на боковую и спи. А я всё время на передовой и все дыры свои командир полка хочет заткнуть разведчиками.
Командир полка сам в батальон не пойдет. Начальник штаба в немецком блиндаже сгорел, зам по политчасти на передовую носа не кажет. Комбаты, как ребятишки, ни на что не способные, прикидываются бестолковыми, мол, опыта войны не имеем. Вот он и дергает меня.
– Ложись! Отдыхай! – пояснил я свою команду.