Ванька-ротный
Шрифт:
— Немецкие танки и пехота идут (двигаются) на нас по дороге!
Солдаты врассыпную кинулись занимать свои места согласно боевому расчету. Пулемётчики знали, что они должны делать и как вести себя по команде "К бою!". Наводчик за пулемётом. Его помощник у ленты с коробками. Подносчик патрон (с коробками) ниже наготове, И не дай бог, что кто-то из них прозевает (что-либо) сделает не так этого требует бой. У пулеметчиков отработано (тактика) дело. (не только взаимосвязь, но и взаимозаменяемость. Пулемет стоит, а расчет вокруг него ползает. Ни один из них не имеет права отлучиться хоть на один миг. Это в пехоте солдат увидел танк, бросил окопы и драпает, только каска мелькает. У пулеметчиков на этот счет свои правила.) Мы тоже отступали и отходили. Но я всегда главным для себя сохранить людей, не потерять их без пользы делу. Наступала решительная минута, и я в такие минуты был зол и решительно собран. Воля заставляла мгновенно работать меня. (Я не думая собрал свою волю в кулак и уже действовал только покрикивая).
Отсюда с бугра танков противника ещё не были видно. Они ползли сейчас где-то там на подходе к перевалу.
Артиллерист лейтенант посадил своих солдат под бугор, подбежал к сорокапятке, зарядил её бронебойным, откинул часть кустов, которые закрывали … (натыкали для маскировки) и стал крутить ручки. У орудия остался он остался один (лейтенант). Солдаты артиллеристы сидели возле Сокова.
— Вынь наган! — крикнул я Сокову. И стреляй каждого, кто без моей команды шагнёт к болоту!
Политрук расстегнул кобур, но доставать наган (не стал) не решился.
Мне было важно, чтобы в самый страшный и напряженный (ответственный) момент не появилась паника. Пусть у каждого трясутся поджилки. У меня у самого на душе не спокойно. Мне нужно, чтобы ни один человек не побежал. Петр Иваныч смотрел на меня. У него на лице было написано:
— Что же ты хочешь делать? Стаять против танков. Такого ещё не бывало!
— Почему револьвер у тебя не в руке. Отвечаешь головой, если хоть один солдат сунется в болото!
После моего окрика все прильнули к земле. (Она близкая и надежная. Но и она не всегда спасала солдата) Через несколько минут трясучка прошла. Солдаты успокоились. Волнуйся не волнуйся! Приказано сидеть! Все равно никуда не денешься. А я в такие минуты почему-то был зол.
Теперь у солдат появились желание взглянуть на немецкую танковую колону, которая громыхая шла по дороге и с каждой минутой приближалась. (к их рубежу). Нужно было выяснить, насколько она страшна и опасна.
— Не высовываться! — крикнул я и припал к стереотрубе.
Солдаты хотели сами окинуть одним глазом и оценить обстановку, посмотреть на ползущие танки, а их окриком прижали к земле.
Лежать за обратным скатом и перед собой ничего не видеть (к этому) они непривыкши даже непривычно. В пехоте обычно, чуть шевельнулся немец, все высунули (носы и) головы, глазеют на него, чего он там собирается делать. А тут танки идут и взглянуть не дают. Может он ползёт как раз на тебя. Может нужно чуть подвинуться в сторону, чтобы гусеница мимо прошла. А командир роты орет — "Не высовывайся! " Ну и дяла! Лежи как бревно (матрос в отсеке подводной лодки). Слушай, поворачивай, нажимай и ничего не видь! Я рыкнул ещё раз на солдат, и они прилипли к своим местам.
Вот из-за края дороги показался задранный кверху ствол танковой пушки, затем черная башня, гусеницы и плоское дно. Вот он первый танк на дороге во всей своей громаде, (и красоте). Он качнулся разом вперёд и вывалился на дорогу. Следом за ним появились ещё. Я стал считать их по порядку. Слева и справа по обочине дороги шла немецкая пехота с автоматами и винтовками наперевес. Они, как и политрук Соков, были все в железных касках.
— Это хорошо! — подумал я. Ни одного в пилотке. На всех стальные шлемы. Народ трусоватый. Храбрецов не видать. Рукава закручены. В зубах сигареты. Это они от страха. Так для внешнего вида. (А в животе уже бурлит) Френчи нараспашку, а шаг торопливый, мелкий и неуверенный. В стереотрубу все хорошо видно, даже их пыльные лица.
Давайте поближе соколики на эту линию сюда. Сейчас мы вам всыпим! Четыре пулемета. Тысяча выстрелов в минуту. Интересно как вы будете метаться (заерзаете) по земле. У нас всё точно пристреляно. (Смыться от танков)
Уйти от встречи с танками, бросить пулеметы на плоты, это нам одна минута. А там ищи нас в кустах. Все болото заросло белыми березками. Но мы вам сначала всыпим свинца.
Я достаточно воевал. Был не раз в кровавых переделках. Появление танков и немецкой пехоты на меня ни сколько не подействовало, как это было раньше. (Они) Немцы шли по дороге и пока (на ходу) не стреляли. Да и куда им собственно было стрелять, когда ни на дороге, ни на бугре ни одной живой души не было видно.
Когда последний танк выполз из низины, я насчитал их всего шесть. Немецкая колона шла (теперь рвалась) к Пушкарям, так называлась деревня стоящая где-то на дороге сзади за нами. Немцы должны были пробить, дорогу на Оленине и соединиться со своей Ржевской группировкой.
Танки шли по дороге друг за другом одной колонной. Впереди, прикрывая своей громадиной, двигался тяжелый немецкий танк. Длинный ствол его пушки то резко опускался, то поднимался над дорогой. Тоненький ствол нашей сорокапятки имел валкий и убогий вид. Танк повел из стороны в сторону стволом, делая вид, что хочет прицелиться. |Он решил с расстояния кого-то пугнуть|.
А что он может нам сделать? Ударить в пустой бугор с той стороны? Это нам как слону дробиной в задницу. Но вот танк пересёк наш первый пристрелянный огневой рубеж который сейчас был под (мы пристреляли) прицелом наших пулеметов. К рубежу приближалась пехота.
— Всем приготовиться! — крикнул я, оторвавшись от стереотрубы. Артиллерист быстро завращал ручкой наводки и крикнул мне:
— Буду бить по гусенице! В лоб его не возьмёшь!
— Маленько подожди! Я крикну когда бить! Ты все время гусеницу лови! Командир взвода припал к орудию, а я следил за танком, не отрываясь от трубы.
— Из орудия по танку…. — на распев закричал я. — Огонь!
Пушка вздрогнула, блеснула ярким пламенем, дыхнула дымом, по собачьи как-то тявкнула тоненьким голоском и обдала дорогу облаком пыли. Лейтенант метнулся от пушки через дорогу к подножью нашего бугра (назад) и в два прыжка оказался (по другую сторону дороги) около своих солдат.
— Ну что попал? — крикнул он мне снизу. Я смотрел в стереотрубу. Может и попал. Я точно не видел. Гусеница на танке была цела. Танк продолжал ещё ползти.