Ванька-ротный
Шрифт:
— Ваша рота пришла вовремя, в самую критическую минуту. Вы понимаете лейтенант? Очень хорошо, что вы сюда подоспели!
— Вы какого полка?
— Мы не из полка. Мы отдельная пулемётная рота, приданная штабу дивизии.
— Мы стояли в стыке на правом фланге дивизии.
— Это хорошо, что вы сюда подоспели!
— Мы от города отходили вместе с соседями. Нас поставили в заслон на дороге Белый — Пушкари. Мы два дня держали дорогу у подножья высоты 201,5. Вот показал я по карте капитана. Два дня держали танки и пехоту пока не появились немецкие пикировщики.
— Здесь на КП говорили, что немцы стоят у подножья высоты. Но никто не знал, что там происходит. Все думали, что дорогу успели заминировать.
В это время не тропинке из оврага показался пожилой военный.
— Это полковой комиссар Шершин! Вы знаете его?
— Нет! — покачал я головой, — Первый раз вижу!
Хотя это была вторая встреча. Первая произошла 14-го декабря сорок первого. Когда я из-под Марьино — Щербинино мы вышли двое живыми после расстрела зенитками. Помню он пришел в санвзвод взглянуть на меня. Мы сидели с солдатом у сарая. Когда в дивизию доложили, что всех людей побили, он не поверил и по заданию Березина прикатил в санвзвод. От санвзвода до передовой было по крайней мере не менее пяти, шести километров.
Капитан повернулся и пошел навстречу Шершину. Они на полпути остановились и о чем-то переговорили. Я тем временем поднял своих солдат, подал команду строиться и ждал подхода начальства.
Внешний вид у моих солдат был неказистый. На одежде после болотной воды и жижи остались тёмные подтёки. Рожи у солдат были не бритые, заросшие щетиной, руки грязные, под ногтями торф и земля, коленки измазаны глиной и землей. К Этому моменту одежда несколько подсохла и сморщилась, но на плечах у солдат лежало тяжелое и грозное оружие — пулемёты, на шеях скатки, на поясных ремнях в чехлах лопаты.
В общем, солдаты мои стояли грязные, уставшие и голодные, но могучим своим видом предстали перед тыловым начальством.
Шершин приблизился. Я подтянул ремень. Двумя большими пальцами привычным движением руки расправил складки под ремнём на гимнастёрке и шагнув навстречу, доложил:
— Пулемётная рота 17 гвардейской дивизии в составе двух взводов, с четырьмя пулемётами построена!
— Докладывает лей…
— Вижу-вижу! — прервал он мой доклад.
— Вижу какие молодцы! Шершин подошел ко мне, развел руки в стороны и обняв поцеловал меня.
— Целую за всех вашего лейтенанта! — обратился он к солдатам.
— Слышал про вас!
— Молодец лейтенант! Вы спасли номер и честь нашей дивизии!
— Солдаты пусть останутся здесь, а ты пойдёшь со мной к командующему!
— Ты ему сам обо всём доложи.
Комиссар повернулся, показал часовым на меня и стал спускаться по тропинке в овраг. Я последовал за ним, охрана меня пропустила.
— Доложи генералу подробно где стояла ваша рота, как держала танки на дороге — это важно сейчас! Я остановился у двери большого блиндажа, врытого в крутой берег оврага. У входной двери стояли ещё двое с автоматами.
— Я сейчас — сказал Шершин и скрылся за дверью.
Я остался стоять и осмотрелся кругом. Телефонные провода пучком уходили в бревенчатую стену. Из-под земли над стеной торчало четыре наката толстых брёвен.
— Мощное сооружение! — подумал я. Стокилограммовая не возьмёт!
Перед блиндажом была ровная небольшая площадка, по другую сторону которой начинался лес. В стороне, под большими елями дымила кухня. Это не походная кухня как у нас в полках с котлом на колёсах. Это рубленный бревенчатый сарай из еловых натесанных брёвен. Сверху крыша в два наката и сверху слой дёрна.
Их кухни шел запах съестного. Потянешь носом, душу выворачивает. Я глотнул слюну и, сплюнув, отвернулся. Перед моими глазами стояли часовые. Мордастые, беззвучные физиономии.
Я хотел спросить у них закурить. Махорка в роте вчера кончилась, Но посмотрев на их важные физиомордии, решил не обращаться к ним.
Дверь блиндажа скрипнула и на пороге появилась молодая деваха в военной форме. На груди у неё болталась начищенная до блеска медаль "За боевые заслуги". Она вышла посмотреть на мальчишку лейтенанта, который у высоты 201,5 держал немецкие танки. Она с порога глянула на меня, потом окинула взглядом небо, и как бы прикидывая, не пойдёт ли дождь, перешагнула через порог. На лице её было спокойствие и уверенность. Она пружинистым шагом прошла мимо меня и направилась к кухне.
Дверь в блиндаж снова скрипнула, и на пороге появился полковник артиллерист. Он покрутил головой, взглянул на деваху и уставился на меня.
Затем в дверях показался наш полковой комиссар и пригласил меня войти в блиндаж. Я шел за ним. Сначала мы прошли по нешироким проходом где сидели связисты. Потом через две, три двери попали в большую просторную комнату блиндажа. В середине строганный стол из досок, заваленный картами и бумагами. Вокруг стола стояли и сидели офицеры со шпалами. Большая карта района боевых действий армии лекала в самом низу. Она была изрисована цветными карандашами. Прямые и изогнутые линии, кружки и дуги изображали положение наших войск.
В конце стола в окружении полковников стоял генерал. Меня подтолкнули к нему, и я доложил о своём прибытии с пулемётной ротой.
Генерал посмотрел на меня, нахмурил брови и велел приблизиться ближе.
— Можешь показать по карте где проходи линия разграничения наших и немецких войск?
— Мне можно подойти к карте? — спросил я.
— Подойди!
Я сделал несколько шагов вперед и нагнулся над столом, мне нужно было сориентироваться по этой карте и отыскать дорогу Белый — Пушкари. Окинув взглядом карту и увидев изображение Белого, я показал на дорогу, болото и высоту 201,5.
— Здесь рота держала немецкие танки. Здесь вдоль дороги проходит передовая линия немцев.
Я рассказал, как нам удалось пулемётным огнём отбить от танков пехоту, загнать её в самый конец колоны и задержать колону танков на узком участке дороги до второй бомбёжки. Я рассказал так же, как были разбиты с воздуха два наших KB и что мы двое суток не ели.
— Нам нужно где-то продукты получить.
— Накормим! Накормим! — сказал генерал рассматривая на карте дорогу.
— Ты покажи мне своих солдат, лейтенант. Хочу посмотреть на их лица!