Ванна с шампанским
Шрифт:
Этот саркофаг тоже был на колесиках, и я испытала головокружительное ощущение дежавю.
– Не переживай, мы только до фонаря и обратно! – спинным мозгом уловив мое растущее беспокойство, заверил меня Зяма. – Посмотрим, что там, и сразу же вернем на место!
До ближайшего уличного фонаря от калитки идти было метров пятнадцать по тихой улочке, похожей на толстую змею: в средней части она была заметно выше, – то есть «толще», чем по краям, а черный асфальт блестел, как спина мокрой гадюки. Сбоку рифленной шкуркой тянулась полоска брусчатки, а за ней разявил треугольную пасть крутой овражек. В золотушном свете одинокого фонаря выглядело это все довольно-таки зловеще.
Болваны Паоло и Луиджи терпеливо играли в кошки-мышки: ждали, когда жертва сама откроет им дверь.
Врываться в квартиру с боем они не собирались, потому что Анджело велел им действовать тихо, а штурм бронированной двери и тишина – понятия несовместимые, это даже болванам было понятно.
Паоло и Луиджи засели на площадке между этажами. В подъезде было темно: свет на лестнице при появлении человека включался поэтапно и только на несколько секунд, необходимых для преодоления очередного марша.
Приговоренная «мышка» активно чем-то шуршала в квартире, но наружу пока не высовывалась. Ничего интересного в подъезде на шесть респектабельных квартир не происходило.
В отсутствие других объектов для наблюдения полукруглое окно во двор казалось волшебным фонарем, представлявшим живые картинки.
Сидя на корточках в противоположных углах лестничной площадки, болваны с необычайным интересом созерцали примыкавший к дому кусочек сквера.
Сначала их внимания удостоилась пышнотелая дама, выгуливавшая упитанную кривоногую собачку. Взгляд с высоты позволял заглянуть в обширное декольте синьоры и увидеть ее четвероногого питомца в виде жирной мохнатой гусеницы. Дама вкупе с семенившей перед ней собачкой, если смотреть на них строго сверху вниз, имели презабавный вид пышной голой попы, вилявшей лохматым хвостом. Эта комическая картина очень скрасила обоим болванам минуты тоскливого ожидания.
На Анджело, устроившегося на лавочке справа от калитки, они не заглядывались. Непосредственный начальник, самолично контролирующий выполнение подчиненными поставленной перед ними задачи, – далеко не самое приятное зрелище для этих самых подчиненных.
Двое с чемоданом ворвались в ограниченное окном поле зрения Паоло и Луиджи из глубины сквера, одним своим появлением произведя эффект, сопоставимый с прямым ударом в глаз.
– Это они! – воскликнул Паоло.
– Это она! – вскричал Луиджи.
И даже желудки их сердито заурчали, узнав свою обидчицу.
Паоло вскочил и выразительно посмотрел на Луиджи. Луиджи вскочил и выразительно посмотрел на дверь. Дверь осталась на месте и даже не дрогнула.
– Сначала убьем этих! – решил болван Луиджи и, прочитав в смородиновых глазах болвана Паоло горячее одобрение, тихо зашуршал вниз по лестнице.
До фонаря мы с Зямой и очередным таинственным чемоданом не доехали, остановленные внезапным появлением недобрых знакомых. Из подъезда навстречу нам выбежали брюнетистые пираты!
– Это они! – узнав наших преследователей, воскликнул Зяма.
– Это конец, – сказала я, угадав, что за пиццу с аконитом мне воздастся прямо сейчас и – сторицей. – Все, Зямка, мы с тобой – кадавры!
«В кадавры» мне не хотелось. То есть становиться таковым. Молодая жизнь моя только-только начала налаживаться в финансовом плане, и казалось, что впереди еще так много всего: путешествий, приключений, удивительных открытий и приятных знакомств!
Но неприятные знакомые стремительно приближались к нам с искривленными жаждой мести рожами и пудовыми кулаками. А у одного даже был пистолет с таким длинным-предлинным дулом!
«С глушителем», – услужливо подсказал мой внутренний голос.
Не сговариваясь, мы с Зямой заложили крутой вираж.
– Дюха, пригнись – и рванули! – крикнул братец, приседая и продолжая бег по крутобокой улице на полусогнутых конечностях.
Я выполнила приказ в точности: согнулась, как старая бабка, и рванула, как молодой бурлак, решивший в одиночку вытянуть тяжело груженную баржу против течения.
Расставаться с чемоданом было уже поздно: теперь он стал нашим прикрытием.
Незабываемые голоса помянули своих итальянских матушек.
А предательский чемодан насмешливо крякнул и начал заваливаться набок.
Лео Апфельман приоткрыл дверь, прислушался – тихо! – и выскользнул из квартиры с надкушенным бутербродом в руке и с сумкой за плечами.
На щедро политом кетчупом бутерброде сложным археологическим напластованием громоздились множественные слои моцареллы и пармской ветчины. Заплечная сумка содержала только самое нужное и дорогое: деньги, документы, ноутбук, вышитые золотом трусы от Гальяно.
Основной багаж – с холстами, красками, альбомами, камнями и даже парой деревянных рам – Лео заранее вытащил во двор и изобретательно спрятал на островке цветущей зелени. Большой черный чемодан гармонично вписался в окружающую среду и в полумраке выглядел совсем как гранитный валун. Лео предвидел, что отступать ему придется в спешке, и не исключено, что под огнем, поэтому заранее вывел на оперативный простор свой громоздкий обоз.
В подъезде было тихо и темно. Лео это вполне устраивало. Он не стал включать свет и спустился вниз, придерживаясь за перила.
Вышел на крыльцо – и замер, увидев свой собственный чемодан.
Он вовсе не стоял, терпеливо дожидаясь возвращения хозяина, в укромных кустиках. Он с дребезжанием и грохотом катился прочь в компании шустрых личностей, из коих две непосредственно рулили процессом, а еще две образовали кортеж сопровождения!
Лео допускал вероятность того, что сегодня его попытаются убить, но никак не ожидал, что его станут грабить.
– Мой чемодан! – возмущенно воскликнул он и устремился в погоню за грабителями.