Ванновый и В ночь на пятнадцатое
Шрифт:
– Здорово! Сначала ведро, потом пятилитровую банку…
– Потом двух… – сооружала я "лесенку", – нет… надо книгу подложить… Вот так, и эту…
– Потом уже спрыгну, не надо! – руководил Руслан.
Наконец "лестница" была выстроена и Руслан, аккуратно и ловко прыгая по этим «ступеням», постепенно спустился.
– Прошу! – пригласила я его в комнату.
А там меня хватило только на то, чтобы соорудить ему из книг "лестницу" к креслу, залезть в шкаф и достать еще одно маленькое полотенце и платки…
– Дальше я сам, спасибо! – заверил он, а я, даже не пожелав "спокойной ночи", уползла в спальню, понимая, что мои ресурсы и возможности не безграничны…
…Ночью я спала плохо – опять пережила, теперь уже во сне, всю прелесть последнего расставания "с этим гадом", как подытожила потом нашу встречу моя лучшая подружка – Маринка…
…Опять мы сидели в нашем кафе, и опять он восторгался своей новой секретаршей – и умница, и красавица, и обаятельная, и исполнительная… пока я, наконец, не поняла, что он уже с ней спит. А даже если и не спит? Ну, можно ли при одной женщине, и вроде бы любимой… так восторгаться другой? Можно, конечно, если ты полный дурак. Но мой (…хотя какой уж теперь мой?…) Олеженька дураком не был, это уж точно. И посматривал на меня с ехидцей… ну, как мол? Надолго хватит тебя сегодня? Когда ожидается унылый вид и тоска в глазах? Когда слезы? …которые он, конечно же, будет утешать… ведь он такой чуткий! …и ему будет совсем не стыдно за всхлипывающую рядом даму! И все оборачивающиеся рядом – ерунда! Ах, как же он любил покрасоваться!
Но тут что-то во мне и перевернулось.
И насадив ему на голову его же фруктовый салат, и с умиленьем наблюдая, как притихшие люди вокруг сосредоточенно смотрят и решают для себя – заползут или нет взбитые сливки за шиворот его шикарной и модной рубашки, я окончательно успокоилась. А потому грациозно открыла сумочку, изящно достала пудреницу, с наслаждением посмотрела на себя, кокетливо подправила локон в прическе, и радостно и громко сказав: "Привет секретарше!", расплескивая вокруг волны обаяния, уплыла из зала…
Вечером Маринка, хохоча, рассказала мне и как Олег, шипя и тихо матерясь, стряхивал салфеткой салат с головы, и как при этом наш шеф, который (о, ужас!), оказывается тоже был в кафе, улыбаясь, спрашивал его – не помочь ли? …и как язва-Вера из бухгалтерии невинно его "успокоила" – не переживайте, Олег Дмитриевич, взбитые сливки очень для волос полезны!… а то вот уже проплешинка у вас наметилась…
Я смеялась и думала – неужто это все я?
А потом позвонил и он. О! Он умел делать из поражения победу. Он спокойно и буднично заявил – с меня рубашка! Малиновый сироп, также присутствующий в салате не отстирался.
А тут я опять поразила сама себя – я не стала оправдываться, просить прощения или заискивать. Я также спокойно и буднично сказала – сам купи, не разоришься.
А он сказал, ну что же… как хочешь. И повесил трубку.
И вот тут я поняла, что это уж действительно все… Он (умный же!) понял, что я вдруг почему-то перестала быть для него шутом и объектом для насмешек.
И ведь именно только это ему во мне было и надо…
И раз этого нет… То зачем я ему вообще?
…И тогда я пошла пить и реветь в ванную… Впрочем, разве не такого конца я уже давно и подсознательно ожидала? Маринка тысячу раз говорила мне, что он мной просто пользуется и держит для развлечения…
Все. К черту.
Умер, так умер.
…Я продиралась сквозь сон распухшей и больной, как всегда это у меня бывает, с похмелья головой, тихо постанывала и материла все и вся…
И только когда окончательно села на кровати, вспомнила про Руслана. Улыбнулась – чего только не присниться! И пошла на кухню – заваривать кофе.
Еще в коридоре услышала какой-то подозрительный, ни на что не похожий звук из кухни и насторожилась. Притормозила и заглянула в гостиную – на кресле аккуратной стопочкой лежали полотенце и платки, вниз шла лесенка из книг…
Я потерла глаза. Все осталось на месте.
– Черт, – пробормотала я. – Все еще пьяная, что ли?
Но больная голова говорила о противоположном.
Тогда я, набравшись решимости, потопала на кухню, на странный шум.
Руслан, выломав из моего веника пучок прутиков, и соорудив себе что-то вроде метлы, аккуратно наводил в кухне порядок – сметал весь мусор поближе к ведру.
– Привет! – улыбнулся он мне. – Как спалось?
Вместо ответа я рухнула на ближайшую табуретку… и глупо хихикнув, выдавила:
– А ты, значит, все-таки на самом деле?
Он оглядел себя, как будто и сам уже сомневаясь в своей реальности, и неуверенно сказал:
– Вроде да… – и тут же добавил. – Кстати, спасибо, что все-таки ничем не запустили.
– На здоровье, – опять глупо хихикнула и икнула я. Боль от "ика" тут же стукнула по голове, я сморщилась…
– Что, тяжело? – сочувственно сказал Руслан и вздохнул. – Я так бы хотел приготовить вам кофе… но увы! – он сокрушенно развел руки. – Вот поэтому и решил заняться хоть чем-то полезным… тем, что у меня получится.
– Что вы! Я сама, – тут же поправилась я со своего невежливого "ты". – И можно с ликерчиком… Тогда снова "человеками" станем.
Он, заметив мое смущение, грустно сказал:
– Не переживайте… Можно и "ты"… Что я за персона?…
– Дело не в росте, – совершенно серьезно сказала я. – Я… просто не проснулась еще… – смущенно пыталась оправдаться я: – Да и голова трещит…
Тут я, наконец, заметила еще одну вещь и, окончательно покраснев, забормотала:
– Ох, извините… Я не подумала! Сейчас принесу ваши вещи… – дело в том, что он был в чем-то типа набедренной повязки, сделанной из кусочка носового платка… Впрочем, зрелище было приятное – его, хоть и крошечная, фигурка была такой ладной, мускулистой и мужской, что мне, если честно, не очень хотелось нести ему его вещи… – Они, я думаю, давно уже высохли!
Эти вещи – вельветовые синие брючки, такая же жилеточка, и темно-желтая рубашка что-то мне очень живенько стали напоминать… Видимо, заметив мой сосредоточенный вид, Руслан, когда я отвернулась, одеваясь, стал рассказывать:
– Вы наверно угадали… Это кукольные вещи – Кен… так, кажется, зовут эту куклу-мужчину… и Бабри, знаете? …вот у них дети… Это вещи их "мальчика".
– Ну, да! – обрадовалась я. – Точно! Я у подружкиной дочки видела! А я-то все думаю – откуда я их знаю?