Варавва
Шрифт:
Петр посмотрел на нового знакомого с удивлением и страхом.
— Во имя Бога, кто ты? — спросил он. — Кто дал тебе власть пророчествовать?
Мельхиор ничего не ответил, но Петр возбужденно продолжал:
— Я и сам понимаю, что я человек грешный… Я подвержен искушениям, и многим… Учитель знал это и еще вчера сказал мне: «Такими, как ты, сатана засевает свое поле… Но Я молился, чтобы не оскудела вера твоя».
— И она не оскудеет! — заверил Мельхиор. — Все здание, построенное тобой, будет держаться только верой. Но твоя трусость и твои сомнения тоже останутся; семя лжи, брошенное тобой, даст урожай не правды! Одно твое отрицание,
При этих словах Мельхиора Петр вытянул руки, как бы отталкивая судьбу. Он дрожал всем телом.
— Ты наполняешь мою душу ужасом! — шептал он. — Что мне до тех, кто будет после меня? Хотя, наверно, когда станут вспоминать эти дни, то и мой грех будет назван и проклят во веки! Но кто может воздвигнуть здание на лжи, как ты утверждаешь? Пророчествуй, незнакомец, если хочешь, но только не здесь, где еще недавно был Учитель! Мне кажется, что Он слышит нас, даже в воздухе ощущается Его присутствие!
Петр окинул местность робким взглядом, потом встал и быстро пошел вперед. Двое последовали за ним.
Все шли по дорожке, освещенной луной.
«Как же этот человек мог отречься от Учителя? — думал Варавва. — Я, великий грешник, видел Его недолго, а отдал бы свою жизнь за Него с радостью, если бы это только было возможно!»
Вдруг Петр остановился. Воспоминания опять нахлынули, и он начал говорить.
— Когда Иуда передал мне слова сестры, он предполагал, что если выполнить этот план, новый свет проникнет в нашу жизнь, мир станет раем, все люди будут братьями — Божественная любовь объединит их, ведь Бог явится им! Но мне было страшно… Видя это, Иуда уговорил меня пойти к Юдифи. «Послушай, что скажет она, и ты убедишься в ее правоте», — сказал он мне.
Петр в гневе взмахнул руками.
— Лучше бы я никогда ее не видел! — закричал он. — В какой прекрасный образ облекся демон! Она казалась ангелом добра и света! Ее красота, ее обаяние, убедительность ее рассуждений уничтожили мои сомнения. Она стояла в саду вся в белом — воплощение кротости и смирения — и говорила так верно, так справедливо! «Я нисколько не сомневаюсь, что Он Бог. Но правители города, считают Его изменником и богохульником, и вы, любящие Его, должны заставить Его открыться! Если Он — лжемессия, то вы разоблачите обманщика… Если Он — Бог, то мы все поклонимся Ему…» — «Юдифь права, — сказал я. — Наш Учитель — Бог, и Он это докажет! Он — Господин неба и земли, и никто не может сделать Ему ничего плохого!» Юдифь ушла от нас, улыбаясь…
Петр поднял к небу тоскующие глаза, и лунный свет окинул его осунувшееся, грустное лицо.
— Что я мог знать?! — восклицал он. — Бедный, невежественный рыбак, бросавший сети в воды Галилейского моря — вот кто был я, когда этот удивительный Человек сказал мне: «Следуй за Мной!» Андрей, мой брат, может засвидетельствовать это. Мы были очень бедны и неучены, чувствовали и понимали только то, что Иисусу из Назарета надо повиноваться. Какое-то таинственное влияние исходило от Него, дом и наши родные не могли удержать нас — Его улыбка, Его взгляд были сильнее… Красотой, величием царя обладал наш Учитель… Почему же всему миру не узнать об этом? Но я не мог и предположить, куда пошел Иуда, когда встал из-за стола, где мы ужинали с Учителем…
Петр застонал, потом крикнул:
— Я проклинаю женщину! Это из-за нее живут грех и смерть! Ради нее сотворен ад, и она предала этого Святого! Будь она проклята! Пусть будут прокляты все, любящие презренную, обманчивую красоту!
Мельхиор сочувственно смотрел на то, как неистовствует в своих проклятиях Петр.
— Не сотрясай воздух понапрасну! Твои проклятия падут на твою же голову! Из-за того, что всего одна женщина в мире была непорочной, спасен весь мир. Ее нежность, терпение, вечная любовь связывают землю с небесами! Как можешь ты проклинать женщину, когда женщина родила твоего Учителя?! Будь даже все остальные женщины лживы, но ради той, которую мы называем Матерью Иисуса, женщина — святыня в глазах Всевышнего!
Немного помолчав, Мельхиор сказал жестко:
— Кроме того, ты не можешь всю вину сложить на Юдифь Искариот. Она тоже была орудием… Организатора этого злодеяния надо искать среди священников и правителей, среди тех, кто кажется святыми и праведниками.
Варавва подхватил взволнованно:
— Да, это Каиафа затеял убийство Назорея! Мельхиор подтвердил:
— Сын Божий распят ни кем иным, как служителем Бога!
Глава XXI
Петр смотрел на Мельхиора с недоумением.
— Как же это могло быть? Иуда действительно был у Каиафы, но после того, как у него возник этот план, подсказанный сестрой…
— Ты не знаешь всего, — ответил Мельхиор. — Так же, как не будут знать всего те, кто последует за тобой… Разве ты не слыхал про любовь между мужчиной и женщиной, вернее, про страсть, прикрывающуюся тем же именем? Именно такое чувство связывает гордого Каиафу и грешную Юдифь. Терпи, Варавва, это — правда. Сладострастный священник посвятил Юдифь во все свои тайны. По его приказанию она одурачила своего доверчивого брата, хотя у нее была и своя цель — вернуть Иуду в дом, к религии предков. Все это Юдифь делала не бескорыстно — за помощь она получила от Каиафы много золота, драгоценных камней и роскошных тканей, что многие женщины ценят больше, чем добродетель.
Варавву била дрожь. Он понимал, что Мельхиор не лжет, но ему было невыносимо тяжело слушать эти обличения.
Петра слова Мельхиора тоже привели в отчаяние.
— Эта ехидна была лишь исполнительницей заговора, задуманного коварными священниками! — прошептал Петр, потом обратился к Мельхиору:
— Но если ты знал обо всем, то почему не предупредил нас?
— А какая польза в моих словах? — устало произнес Мельхиор. — Вы не верили вашему Учителю, как же поверили бы мне?
Разговаривая, они продолжали идти вперед по дорожке, освещенной бледным светом луны. Легкий ветерок пробегал по листве растущего по обочинам кустарника. Сильнее повеяло прохладой, дышать стало легко.
— Вот уже Гефсиманский сад, — сказал Мельхиор. — Расскажи нам все про Иуду, прежде чем мы пойдем туда…
Петр, озираясь, как бы ожидая внезапного появления кого-то страшного, заговорил чуть слышно:
— Я уже говорил, что Иуда был у Каиафы за две ночи до нашей последней встречи с Господом. Первосвященник притворился равнодушным.
«Мы не боимся вашего сумасбродного фанатика, — сказал он. — Но если тебя беспокоит совесть, Иуда, что вполне естественно, ведь ты пренебрег законом и верой своего народа, мы не откажемся от твоей услуги. Но не думай, что весь синедрион будет оказывать тебе почести. Многие из священников не захотели бы воспользоваться помощью того, кто оставил религию своих отцов и презрел нашу власть. Другое дело, если ты это сделаешь за деньги. Назови свою плату».