Вариант "Ангола"
Шрифт:
Судя по всему, командиры смогли заставить солдат снова атаковать. На сей раз те медленно передвигались ползком до самого конца, до края опушки. Пулеметы не замолкали ни на мгновение, стреляя по очереди. Третий пулемет не то был неисправен, не то стоял для замены, на случай, если какой из стреляющих закипит.
Командиры тем временем отошли назад. На берег реки из-за горы выползла новая колонна солдат, ничуть не меньшая, чем первая. Вместе с ними ехала повозка; что уж там привезли, я разглядеть не мог – но явно ничего хорошего для нас.
Свежеприбывшие солдаты бегом кинулись вперед, чтобы присоединиться к атаке. Пулеметы смолкли, солдаты, лежавшие
– Сильный огонь. Кондратьев убит, Радченко ранен. Придется от опушки отступать!
– Хорошо, отходите! – завопил я, словно бы хотел докричаться до Сашки так, без помощи хитроумных приспособлений. – Самое время пулемету вступить.
– Понял вас, товарищ капитан! – бодро откликнулся Валяшко. – Сейчас угощу гадов свинцом, только подойдут еще…
Анте тоже что-то пробормотал, но я не расслышал. Трескотня внизу слилась в один беспорядочный гул; свежая цепь наступавших вплотную приблизилась к лесу и замедлила ход. Видимо, рьяные вояки увидали, сколько там убитых и это сбило с них спесь. В тот же момент совсем издалека, слабо и нестрашно застучал пулемет Валяшко. Я даже подумал: эх, не сработает! Что он, один ручной "дегтярь", против двух станковых португальских и целой сотни врагов? Однако португальцы так не думали. Они разом смешали ряды, сбились в кучу, которую Валяшко было еще удобнее расстреливать. Солдаты валились один за другим, потом в толпе разорвалась граната. Я ясно видел, как люди, будто куклы, разлетались по сторонам. Уцелевшие бросились наутек – вот и вторая атака отбита!
Впору было ликовать. Я перевел бинокль на командиров и зашептал:
– Что, съели? Советских людей вас так просто не одолеть, господа фашисты и их прихвостни!
– Чего там? – спросил Быстров. Он сидел на краю камня и наблюдал за тем, что происходит на опушке.
– Засуетились их отцы-командиры. Руками машут так, что того и гляди оторвутся. Погоди-ка… А немец, кажется, новый приказ выдает. Судя по тому, что он круги описывает, в обход велит идти. Ну-ну, посмотрим, мы ведь и к этому готовы!
Меня уже охватила эйфория. Я сидел вдалеке от места боя; выглядело все как нельзя лучше для нас; время неумолимо подходило к заветному рубежу. Сколько они будут пробираться по этим горам в обход? Да еще в сумерках. В горах ведь темнеет быстро, гораздо раньше, чем на равнине. В восемь уже темно станет. Впрочем, в восемь нас уже тут не будет.
Быстров взмолился:
– Дайте поглядеть, товарищ капитан! Я не надолго!
Я передал ему бинокль и сполз с камня. Уф! Пот так и заливал лицо, хотя вроде бы я ничего не делал. Солнце здесь светило непрестанно, в отличие от прибрежных районов, где наоборот, почти всегда было пасмурно. Лучи падали уже довольно полого, но припекало покуда как следует.
– Вот гады! – воскликнул Быстров. – Чего задумали!
Я привстал было, чтобы поинтересоваться подробностями. В тот же момент раздался влажный шлепок, и в воздух полетели красные капли. Иван вскрикнул и слетел с камня, как от сильного удара. Лицо его было ужасно удивленным. Он попытался приподняться на самом краю площадки, но не удержал равновесия и рухнул вниз. Я не успел вымолвить ни слова. Что случилось? В страхе я вжался в камень; потом, через минуту, ползком подобрался к краю и заглянул вниз. Быстров лежал метрах в десяти ниже, зацепившись гимнастеркой за кусты. Ноги его свешивались вниз, а левое плечо было совершенно разворочено, превратившись в кровавые лохмотья. Правая рука была прижата к телу, а левая свешивалась над пропастью под неестественным углом, будто в плече больше не осталось костей.
– Ваня… – хрипло позвал я. – Иван!
Он не откликался. Широко раскрытые, остекленевшие глаза, изо рта течет кровь. Ни единого движения… мертв. Я задрожал и снова прижался спиной к камню. Из жара меня бросило в холод. В чем дело? Что его убило? Некоторое время я не решался выглянуть, потом осторожно высунулся вверх. На камне лежали пилотка Быстрова и бинокль – все в капельках крови. Что творилось впереди, в стане врагов, я увидеть не смог. Пришлось выползти животом на камень и взять бинокль. Вот и он также лежал и смотрел. Меня вдруг пронзила мысль – те люди с длинными ружьями! Это же вражеские снайперы! Может быть, какие-то охотники, и вооружены, хочешь смейся, хочешь нет, слонобойками! Вон как Быстрову плечо разнесло, аж со скалы сбросило. В ужасе я отпрянул за камень – и в тот же момент где-то рядом взвизгнула пуля. Камень содрогнулся, засвистела крошка, секущая кусты. Я уже не мог заставить себя глядеть на противника в бинокль. Скорее всего, они увидели отблески солнечных лучей на стеклах, по ним и стреляли. Хотя, не так уж тут и много мест, где можно устроить наблюдательный пост. У них-то бинокли тоже есть, можно не сомневаться. И оптические прицелы на винтовках… а мы-то, дураки!
– Саша, Саша! – зашептал я, хрипя пересохшим горлом. Черт возьми, даже воды взять не догадался… "Летающий глаз" воспарил над кустом, у которого он таился все это время. Вот из него донесся встревоженный голос Вершинина:
– Володя, что случилось?
– Наблюдательный пункт под обстрелом. Быстров убит. Я спускаюсь обратно, к вам.
– Хорошо… Будь осторожен!
Излишнее напоминание. Я подумал, что должен поглядеть в бинокль, чтобы увидеть нечто, встревожившее Быстрова… но не мог заставить себя сделать это. Там враг смотрит на мой камень в прицел и ждет удобного момента. Стоит выглянуть – и тут же пуля в лоб. Нет, не могу!
Я в отчаянии вздохнул, прополз в дальний конец площадки и приступил к спуску. К счастью, скала закрывала его от долины.
Тем не менее, спускаться оказалось труднее, чем подниматься. Пару раз я соскальзывал и едва не падал, ободрал до крови руки и наставил себе синяков на бедрах и спине. Наконец, достигнув земли, я упал на нее и почти зарылся в прелые листья лицом. Воняло там какой-то гнилью, но я этого почти не замечал. Пот струился по лицу, все тело тоже было мокрое и зудело. Я зачем-то подумал, что помыться мне нескоро удастся… Как же, только об этом и осталось размышлять. Далеко слева раздались редкие выстрелы, напомнившие, где я нахожусь. Не время разлеживаться!
– Саша! Александр! – зашептал я, но на такой тихий голос "летающий глаз" не среагировал. Мне пришлось говорить громче. Некоторое время ответа не было. Затем Вершинин ответил, как будто издалека.
– Как ты там, Володя?
– Нормально. Сполз с горы. Где вы? Я, честно говоря, могу и заблудиться. На выстрелы идти страшно – вдруг к португальцам как раз выйду?
– Я вас проведу, – вдруг вступил в разговор Герберт. Странно было слышать его голос – спокойный, приятный, уверенный. Во мне почему-то проснулась злоба. Вот он сидит там, в тепле и уюте, перебирает железки, а людей здесь убивают! Меня постоянно грызла мысль, что он мог бы помочь нам гораздо сильнее – однако, не захотел.