Вариант «Бис»: Дебют. Миттельшпиль. Эндшпиль
Шрифт:
– Не подведи нас, старшой, – серьезно сказал тот, сжав ладонью кисть лейтенанта с зажатыми в ней часами. – Твой черед.
Тот кивнул, всем сердцем ощущая близость друзей, с которыми он готов был разделить любую судьбу. Единственный страх, испытываемый им в эту минуту, был страх подвести товарищей, сделав что-то не так или растерявшись в критический момент. Оглядев напряженные тела членов своего расчета, лейтенант мысленно поклялся, что ничто не сможет заставить его оставить свой пост.
На стремительно сужающемся пятачке морской поверхности тысячи людей готовились убивать друг друга. Ни один не был
На мостике флагманского корабля эскадры «Дюк оф Йорк» семнадцатилетний сигнальщик дрожащими руками набирал флагами на фал классическое изречение Нельсона: «Англия ожидает, что каждый исполнит свой долг», все равно не видимое в темноте. Адмирал Мур, стоя перед смотровой щелью боевой рубки, сжимал и разжимал челюсти, как бульдог в предвкушении свалки, – желваки ходили под кожей, перекатываясь вверх и вниз. Ожидаемая речь о долге и славе произнесена не была, и у некоторых офицеров осталось чувство, что упущено что-то важное.
Три линкора выстроились кильватером, разомкнув интервалы и постепенно увеличивая ход до полных тридцати узлов, охватывая голову русской колонны. Наличие поискового радара с большим радиусом действия позволяло англичанам выйти в выгодное положение еще не будучи обнаруженными русскими и затем «поставить палочку над Т», обрушившись на головные русские корабли всей мощью бортовых залпов главного калибра линкоров.
Подойдя к столу Элксенсона, Мур внимательно осмотрел карту с прокладками курсов всех трех эскадр. Соотнесение черчения по карте с реальным положением вещей было высшим пилотажем флотоводческого искусства, в котором сорок с лишним лет прослуживший на раскачивающихся палубах адмирал мог дать фору любому обшитому галунами кабинетному любителю военно-морских игр.
В данную минуту Гонт со своими фокстерьерами на полном ходу обходил русских справа. Мур не сомневался, что у Гонта хватит выдержки и здравого смысла удержаться от соблазна первого торпедного залпа из темноты по ничего не подозревающему противнику. Будь у него больше эсминцев, он и сам начал бы с этого, но эсминцы будут нужны для завершения боя: пример «Бисмарка» ясно показал, что потопить современный линкор одной артиллерией практически нереально. Пример «Худа», с другой стороны, не менее убедительно продемонстрировал, что и такое вполне может случиться.
Адмирал надеялся, что Всевышний не сыграет с ним подобную шутку, но жизнь научила его, что полагаться на чувство юмора Вседержителя не стоит – оно у него весьма своеобразное.
Напряжение все возрастало. Британская эскадра уже прошла траверз русских и с каждым оборотом винтов уходила вперед. Восточная сторона горизонта скоро должна была начать светлеть, обрисовывая силуэты русских кораблей, в то время как «Кинг Джорджи» нанесут удар из тени. Солнце даст им полчаса превосходства, пока не посветлеет настолько, что они окажутся в том же положении. Тогда придет очередь Гонта.
Если бы догнать врага удалось хотя бы на час раньше, судьба боя решилась бы еще в темноте, теперь же приходилось думать о классических, времен Ютланда проблемах плюсов и минусов светлой и темной сторон горизонта. То, что Большому флоту приходилось обращать на это внимание,
В течение пятнадцати минут британские линкоры ушли на тридцать кабельтовых вперед, и Мур наконец отдал приказ о сближении. Еще через пять минут развернутые вправо башни дрогнули, поймав цель, – артиллерийский радар выдал на них первые достоверные сведения. Правый ряд цифр в окошке счетчика дальномерных показателей в постах управления стрельбой, тренькнув, провернулся и пошел вращаться, со щелканьем отсчитывая ряды от девятки до нуля и снова на девятку.
Мур не отрывался от окуляров, ворочая в щели боевой рубки тяжелым адмиралтейским биноклем. Ему показалось, что что-то черное, воздушно-неуловимое и размытое мелькнуло и тут же пропало где-то на самой границе горизонта. Через несколько минут уже слезящиеся от напряжения глаза адмирала снова поймали это «что-то» на том же почти месте, и Мур внутренне охнул, пораженный.
Тонкие черты вынырнувших из темноты силуэтов были непередаваемо прекрасны той жестокой красотой архитектуры, которая могла восхитить только профессионального моряка классической линкорной школы. Детали невозможно было разглядеть, расстояние скрадывало их черты, но сердце замирало от красоты хищных созданий человеческого гения. Так был красив «Худ», переставший существовать в одной мгновенной вспышке разлагающегося кордита, такими были линейные крейсера эскадры Битти, идущие навстречу своей судьбе. Таким был, наверное, даже немецкий «Шарнхорст», когда Брюс Фрэзер поймал его в декабре сорок третьего.
Похожие на бронированные утюги «Кинг Джорджи» и два «Нельсона», составляющие ныне основу боевой мощи Британской империи на морях, были отвратительны, хотя и функциональны, и от этого было еще тяжелее принадлежать к ним в это страшное и интересное время.
Опомнившись, Мур оторвался от бинокля, обернувшись к ждущим его офицерам.
– Дистанция?
– Сто двадцать четыре кабельтова. – Элксенсону даже не пришлось заглядывать в записи, чтобы ответить на адмиральский вопрос.
– Я, вероятно, слишком хотел увидеть их собственными глазами, – огорченно сказал Мур. – Теперь нам придется уменьшить ход. Угол «А» все еще открыт?
– Так точно! – Флаг-офицер качнул стиснутым кулаком, лицо его исказила гримаса радости и злобы.
– Не будем больше медлить. Да поможет нам Бог.
Сдернув с головы фуражку и на мгновение склонив голову, адмирал Мур быстро перекрестился; его примеру последовало большинство офицеров. Вскинув фуражку на седую голову и повернувшись ко всем спиной, упершись взглядом прозрачных глаз в черную смотровую щель, ясным и простым голосом он приказал:
– Ход уменьшить до двадцати восьми, маневрирование индивидуальное… Огонь!
В секундную паузу длиной в три удара сердца оглушительная, ватная тишина наполнила комнату, а затем воздух вдруг взорвался десятками отдаваемых во всех направлениях команд. Приказы, впитанные телефонными мембранами, ушли по проводам и через неуловимые хронометрами мгновения по цепочке взрывающихся химическими сигналами натянутых ожиданием в струну нервов добрались до мозга башенных командиров, замкнув отработанный до безусловного рефлекс выполнения команд. И еще раз – по нервам членов расчетов, превратив цепочку запущенных одним словом сигналов во вспышку бездымного пороха в каморах стволов пяти с четвертью дюймовых орудий.