Вариант для криминала
Шрифт:
облицовочный наличник раскололся пополам. Невольно это взбодрило и придало
уверенности. Второй удар оказался не менее эффективным: появилась шаткость
половинок дверей и щель. Демин отошел на шаг, чтобы нанести еще один, может быть
решающий удар, но в этот момент дверь распахнулась, и в помещение вошли двое мужчин
в белых халатах. Под руки они вели чем-то расстроенную женщину в сером халате, очень
напоминающую ему собственную жену. Один из них – мужчина
благодарно посмотрел на Демина и сказал:
– Спасибо, коллега. Завхоз куда-то делся с ключами… Кстати, профессор, это ваша
пациентка. Узнаете? Она тут сделает небольшую уборку, посмотрит сюжет под
наблюдением Сорина, примет душ, и придет к вам в кабинет.
Демин вопросительно окинул все вокруг, выискивая предполагаемый экран для
демонстрации фильма.
– Да. Вы правы. Сегодня рабочие занесут кресла, облагородят по-настоящему
смотровой зал. Она подготовит шторы и… в общем, наведет порядок.
Демин не сразу нашел что сказать. Застыл на месте, наблюдая за мужчиной, названным
Сориным и копией своей жены. На его месте другой либо постарался выбраться из
тяжелого сна, в котором сами попытки снятся реальным миром и составляют замкнутый
круг, не имеющий выхода. Либо, будучи помешанным на фантастике, наивно решил, что и
в самом деле каким-то образом оказался в другом времеизмерении и принимал бы все как
есть. Но тогда сюжет не отвечал бы задуманному, Демин был бы не Сабуровым, был бы
жив и здоров, что не входило в коварные замыслы автора. И стук обрезком трубы о
99
закрытую дверь не ударил бы по ушам громом, а стучал бы колесами методично на стыках
рельс, как стук маятника мирно текущего времени. И молодая симпатичная проводница не
сказала бы отработанным штатным голосом «Подъезжаем, Харьков!»
За окном мелькали знакомые товарные платформы, складские постройки, стрелами
разъездные пути, зебровые тупики, семафоры…
Через полчаса Роберт спустился в подземный переход Южного вокзала в метро, а через
двадцать минут с волнующим сердцебиением подходил на улице Полевой к кирпичному
дому своей жены Евгении, тестя Георгия Ефимовича, тещи и дворового пса Гранита. У
Роберта здесь своего ничего не было. Он всегда отмечал это с усмешкой, словно издевался
над большинством своих соотечественников людского мира, сгорающих в меркантильном
бесконечном соревновании обогащения. Все его богатство было при нем, а точнее – в его
подсознании и памяти, – втайне даже от него самого хранящие немыслимое наслаждение
творчеством. Сердце усиливало звук только от одной мысли, что сейчас он, наконец,
обнимет
плохого и взвесит выражение на ее милом личике…
Так и получилось, как должно было.
После обеда, они развалились на диване в гостиной, он вытащил из дипломата
растрепанные листки рукописи и, улыбаясь, протянул Женечке:
– Новый… Только начал. Первая глава. Прочитай. Еще лучше – перепечатай, если
найдешь время. Меня интересует твое мнение в отношении цензуры. Не слишком ли?..
Евгения сменила радостное выражение на хмурое и беспокойное. Ее милое нежное
личико вдруг стало жестким, замкнутым.
– Да не волнуйся ты. Я же не призываю читателя к государственному перевороту, –
пошутил он явно неудачно.
– Роберт, ты забываешь…
– Что, дорогая?
– Что и у ветра есть уши.
– И у моря…
– Да.
– И у пустыни Сахара, – смеясь, набирал ассортимент Роберт.
Женечка сморщилась, как от кислого.
– Роберт, прекрати. Мне не смешно. Ладно, но лучше, ты мне прочитай. Мне твоих
каракуль не разобрать. Случайно не на тему, которую ты мне рассказал за обедом? –
осторожно спросила она.
Роберт кивнул.
– Ты с ума сошел! Зачем тебе это? Тебе что, жить надоело?! Или больше всех нужно?
– Ты знаешь, я почувствовал, словно Сабуров это я. Мне трудно тебе это передать. В
общем, что будет, то и пускай. Давай сейчас. Пойдем в сад под нашу яблоню. Прихвати
коврик.
– Здесь немного, – начал он, упав на сухую траву и протянув руку Женечке… – на десять
минут. – Падай, я поймаю! – добавил он, подставляя руки.
Она расположилась на коврике, с наслаждением втянув свежий пахнущий травой
воздух. Он тоже вдохнул. Странно! Почему эта великолепная свежесть не ощущается в
обычной рабочей обстановке на ходу или за каким-нибудь делом во дворе? В чем
причина? В расслабленности души? Может быть…
Когда предположительное время чтения истекло, и Роберт прочитал последнюю фразу
главы, в прихожей, какая была общей в этом большом доме, прозвонил телефон. Теща,
копия Женечка, только шире и короче телом, торопливо переваливаясь с ноги на ногу,
прошла полпути по дорожке, остановилась и приложила «трубку» к уху:
– Какой-то мужчина вас, Роберт.
Голос в трубке показался очень знакомым, только что где-то прозвучавшим.
– Как доехали, Роберт?
100
– Спасибо. Но можно узнать…
– Кто звонит? – голос загадочно усмехнулся. – Ничего, сейчас вспомните: как ваша