Вариант "И"
Шрифт:
Однако к шейху запрет, разумеется, не относился; он беспрепятственно скрылся за двустворчатой дверью.
Я осторожно встал, чтобы не побеспокоить говорунов. Изя оказался на пути; я отрицательно качнул головой, чтобы он не вздумал заговорить со мной. Но он даже не удостоил меня взгляда — мы разминулись с ним, как автомобиль с фонарным столбом, ко всеобщему удовольствию. Он лишь едва заметно мигнул левым подфарником, и все. Я подошел к запретной двери, и она распахнулась передо мною, как если бы я носил титул по меньшей мере эмира, повелителя правоверных. На исчезающе малый миг я даже почувствовал себя таким.
Я не часто чувствую стесненность, разговаривая Людьми Власти; но на сей раз поначалу немного смутился. Очень уж внушительным выглядел шейх — как и большинство из них, когда не затягиваются во фраки или смокинги. Их играет не только свита, но и облачение, каждая складка которого источает Восток, по сравнению с которым мы часто оказываемся столь же наивными, сколь простодушен Запад по сравнению с Русью. Однако я быстро пришел в себя: в моей жизни то была далеко не первая такая встреча и как вести себя, выказывая уважение, но не теря-достоинства, я был научен уже давно.
Мы обменялись приветствиями, и он сразу заговорил о деле; сказалось, наверное, западное воспитание, полученное им в молодости и позволявшее порою пренебрегать протоколом. Говорил он на прекрасном английском; видимо, ему было доложено, что по-арабски я говорю весьма коряво — да и то на сирийском, а не на аравийском диалекте.
— Я рад видеть вас в этом городе, — проговорил он.
— Я вас — еще более, сейид. Если позволите мне быть откровенным — скажу, что не ожидал видеть вас здесь сразу же после ид ал-курбана, великого праздника.
Между его усами и бородой на миг блеснули зубы:
— Каждый день хорош для дел веры.
— Следовательно, я смею надеяться: ваше прибытие означает, что вопрос о поддержке со стороны друзей решен окончательно — и в нашу пользу?
Медленным движением он огладил коротко подстриженную бороду.
— Не совсем так, му'аллим (не знаю, почему он решил именовать меня именно таким образом, но спрашивать не стал). Прежде чем решиться на безоговорочную поддержку, мы хотим понять: чем на самом деле станет для России монархия — и чем может стать для нее сближение с Истинной верой? Долговечным бывает лишь то, что закономерно, или, как говорят у рас, органично. А люди, которые никогда не вводили меня в заблуждение, посоветовали мне разговаривать не с официальными экспертами, но именно с вами. Видимо (тут он позволил себе чуть улыбнуться), журналисты всегда лучше информированы. В зависимости от того, что вы скажете — искренне и чистосердечно, — и будет зависеть наше окончательное решение. Если мы сочтем ваши доводы неубедительными — уйдем в густую тень и будем наблюдать со стороны за исполнением предначертаний Аллаха, не более того.
Чего-то в этом роде я и ожидал. И наклонил голову:
— Я готов к такой беседе, государь. Но боюсь, что мне придется быть несколько многословным. Впрочем, этим Восток не удивишь.
— Говорите, — сказал он кратко. — Все, что вы скажете, — лишь для узкого круга.
— Итак, сейид, — начал я…
Когда я закончил (через полчаса примерно), шейх после краткой паузы уточнил:
— Иными словами, процесс этот, по-вашему, является естественным?
— Точно так же, как то, что вода течет под уклон, сейид.
Он провел ладонью по бороде.
— Я подумаю над тем, что вы рассказали. Вы,
— Разумеется, нет, государь.
— Но всегда полезно узнать, как все выглядит с противоположной стороны. Поэтому я вам благодарен.
— Противоположная сторона — это ведь не мы, — осмелился поправить я.
— Мнение Запада мы узнаем через других людей, — тут же осадил он меня.
И как бы для того, чтобы смягчить резкость, добавил:
— У этого есть своя польза. Например, мне стало известно, что вы сейчас подвергаетесь достаточно серьезной опасности. Как сказал в своей касыде великий Рудаки… — Он опустил веки и прочитал медленно, выразительно:
Он умер. Караван Шахида покинул этот бренный свет.Смотри, и наши караваны увлек он за собою вслед.Глаза, не размышляя, скажут:«Одним на свете меньше стало»,Но разум горестно воскликнет:«Увы, сколь многих больше нет!»— Вы поняли? Не только тот, о ком вы заботитесь, но и вы сами. И вот мы решили в какой-то мере обезопасить ваше пребывание здесь. Так, разумеется, чтобы это вас нимало не стесняло. Я покачал головой:
— Очень благодарен. Но новые люди непременно обратят на себя внимание…
— Новых не будет, — сказал он. — Теперь самое время пожелать вам успешной деятельности. И в особенности — на предстоящем съезде партии азороссов.
И кивком шейх дал понять, что аудиенция окончена. Я признал, что для аравийского деятеля он был очень пристойно информирован.
Но я уже чувствовал себя созревшим и для неприятного разговора; мир состоит не из одних лишь удовольствий. Желающий установить со мною контакт наверняка уже разыскивает меня и вот-вот заглянет сюда. Выйдем на люди; пусть он увидит меня и начнет первым.
Я вернулся в зал. Когда я попал в поле зрения американца, в глазах его что-то мелькнуло — словно сработал затвор фотокамеры, установленный на выдержку в одну тысячную. Больше ничто в лице не изменилось; надеюсь, что и в моем тоже. Мы направились навстречу друг другу. Я представился:
— Бебер, журнал «Добрососедство», Аугсбург, Бавария. А вы… Минутку…
По-моему, мы уже встречались, мистер… э-э?..
Он промедлил на долю секунды больше, чем следовало бы; видимо, у него возникли колебания в выборе своего имени: раз я его помнил, домашняя заготовка, рассчитанная на незнакомого, не годилась. А то имя, которым он назывался тогда, захоти я проверить, могло бы засветить его. В конце концов он решил, видимо, пойти на риск.
— Мистер Вебер, — сказал он весьма дружеским тоном, — моя фамилия Стирлинг, и я смело могу назваться вашим сородичем по газетному племени. Именно поэтому хотелось бы поговорить с вами о деле. Найдется здесь спокойный уголок? Суть в том, что у меня имеется для вас любопытное предложение.
— К сожалению — или к счастью, — не могу пожаловаться на недостаток работы.
— О, в этом я более чем уверен. Выполнение моей просьбы не потребует больших затрат времени, но — при этом могу обещать — принесет вам немалые выгоды. Теперь и в будущем. Сейчас я прошу только, чтобы вы меня выслушали.