Варлок: Варлок. Поле боя. Фаворитки
Шрифт:
– Ну, может быть, – никого убеждать я не собирался, тем более с самого начала знал, что мне не поверят.
Посидев ещё немного, я со вздохом был вынужден констатировать тот факт, что еды в меня больше просто не лезет. Выпив по чашечке вкуснейшего чая под разговор ни о чём, я проводил Марину до её двери и вернулся в своё купе. Мои попутчики, в отличие от меня, ресторации не посещали и хоть до моего ухода занимались своими делами, сейчас скооперировались. Разложив на столике нехитрую снедь, под неспешные беседы они выпивали, разливая из большой бутыли нечто, распространяющее запах таёжных трав.
– О! Парень,
– Не, мужики, спасибо, но – я пас, – отбрехался я и, улыбнувшись, полез наверх.
– Чего? Маленький ещё? Мамка не разрешает? – усач хохотнул своей глупой шутке. – Или спортсмен?
– И то, и другое, – не стал скрывать я и уже лёжа на матрасе соврал: – Да не хочу с вином в дорогу мешать, а то мало ли что?
– Ну да… – тут же согласно прогудел он. – Это правильно! А то прихватит ещё.
На самом деле я не то чтобы был ярым противником алкоголя. Наёмники, у которых я подрабатывал боксёрской грушей, как-то угощали меня привезённым из Крыма кагором, но не сказал бы, чтобы он мне понравился. Хотя, возможно, виной здесь действительно было правильное воспитание, которое мне дал Наставник, дополненное наглядными примерами вроде приснопамятного Сяпы.
– И всё равно – не было при СССР такого бардака! – видимо, продолжая разговор, начало которого я не застал, выдал ещё один мой попутчик, интеллигентного вида высокий ладный мужчина с ёжиком седых волос.
– А при СССР – вообще ничего не было! – тут же возразил заметно поддатым голосом третий, лощёный молодой человек лет двадцати, одетый в явно импортные шмотки.
– Да тебя даже в проекте у мамы с папой не было, а ты мне тут будешь рассказывать, как мы жили, – возмутился интеллигент. – Я тогда гражданином был! Меня уважали, и мой голос хоть чего-то да значил, а сейчас я кто? Вшивый подданный?
– Ага, и учитывали этот твой «голос» в графе с одним-единственным именем, – хохотнул усач, – ты, Василич, говори-говори, да не заговаривайся. Если поначалу ещё было нормально, под конец Союза, при Горбаче и его перестройке – жили впроголодь, от зарплаты до зарплаты крохи подбирали, а если случалось денюжку на халтурке срубить, так и потратить её было не на что. Напомнить тебе пустые полки в магазинах?
– Вот! – воскликнул молодой. – При коммунистах хоть видимость выборов была, а сейчас что? Царь да бояре, а нам холопам никто права голоса давать не собирается.
– В девяносто первом уже навыбирали… – пробасил усач. – Хватит – сыты по горло. Стране порядок нужен, и Император его нам дал!
– В девяносто первом у этой страны был шанс сделать шаг вперёд! – убеждённо возразил ему пьяненьким голосом лощёный. – Мы могли бы стать настоящей прогрессивной западной державой. Жить как в Европе! Войти в семью развитых народов и стать страной первого мира! Сейчас бы уже к другим звёздам летали, а не на Луне как кроты ковырялись.
– Ну да! Нужны были эти «Звёзды» Ельцину и его клике! – фыркнул интеллигент, и я услышал, как горлышко бутылки застучало по краям стаканов. – Эти держи-морды великую страну развалили своим Беловежским сговором! А как Союза не стало, так и понеслось. Всё сволочи под себя тащили! Россию за год разворовали со своей приватизацией! Каждый хапнуть побольше норовил, а вместо них по кремлёвским кабинетам американские советники табунами бегали!
– А почему ты думаешь, что американцы – это плохо? Если сами не умели, так почему бы у умных людей не поучиться? – возмутился молодой. – Ты мне скажи, кому нужны были все эти убыточные предприятия? Стране – нет? Зашуганному нищему народу? Да не сдались они никому, а тут хозяева настоящие пришли! Они бы и заводы, и само государство с колен подняли, людям бы зарплату платили! Всего-то потерпеть пару лет надо было, жили бы как в шоколаде! Так нет! Всё хунта в девяносто втором кирзовым сапогом растоптала!
– Да мочи у народа на этих клоунов смотреть уже не осталось! Ты вот говоришь – нищие были… да ведь это твои демократы людей за год до скотского состояния опустили, – фыркнул усатый. – Думаешь, Император и его сподвижники решились бы на бунт, если бы хоть какая-нибудь надежда у страны была? Держи карман шире!
– Они присягу два раза нарушили! – глухо ответил ему интеллигент. – Первый раз, когда за Советы не вступились, а второй раз, когда против охлократов выступили и свою «Реставрацию» затеяли. Чтобы им пусто было!
– Во-во. Весь мир в шоке был, когда наши бояре Ельцина с Руцким на Красной площади, на лобном месте расстреляли прилюдно…
– Правильно они с ними поступили, молодой! За Беловежский сговор их на кол посадить надо было! А уж за то, что они войска подняли и московскую бойню учинили…
– Демократия обязана защищать себя, а также права и свободы своих граждан! – возразил ему тот.
– Ага, а когда против Союза выступали, кто верещал, чтобы армия не вмешивалась? Это что получается – вашим можно, а нашим нельзя? Не… так не пойдёт. Шайка Ельцина по заслугам получила, а вот Ленина я властям никогда не прощу!
– Да тыщу раз уже было сказано. Демоном он стал. Нежитью, личем! Ульянов же при жизни слабеньким колдуном был, куча свидетельств тому сохранилось, вот после смерти, как в мавзолей положили – насосался со всей страны силушки. Помнишь, как он по Красной площади галопом носился, когда его подожгли? Море народу тогда мертвяк положил и, между прочим, в основном из ваших – коммунистов упёртых, которые защищать его припёрлись.
– Помню… – буркнул интеллигент. – Уж лучше бы он Императору бошку свернул, да сам на трон сел!
– Тьфу на тебя… Свят-свят! – охнул усатый и торопливо перекрестился. – Да не дай-то боже! Ты чего – хочешь, чтобы как в Египте было? Ну, когда в девяносто девятом мумия этого… Тутанхамона из музея в Луксоре выбралась и править пошла? До сих пор всем миром этот рассадник нежити успокоить не могут! Арабов-то как грязи в Каире было. Не, Василич! Тут ты загнул… не нужно нам в России государство мёртвых!
– Но мавзолей-то зачем снесли? – никак не унимался интеллигент.
– Так проклятое место же! – немного удивлённо ответил ему молодой. – Да и сама архитектура южноамериканского ритуального архетипа. Не знаю, специально ли Щусев его так построил, только получилось, что работал он как нагнетатель. Этакая воронка, затягивавшая в Ильича всякую бяку. Там и так загрязнение уже было, а как того вынесли, и он пылесосить отрицалку перестал, так всё в землю уходить стало. Это я точно знаю, всё-таки на дизайнера-ритуалиста учился.