Варлок
Шрифт:
На крыльце появился отец. Невысокий лысеющий мужчина в тяжёлых роговых очках с редкой, неопрятной бородой и кустистыми бровями. Как всегда, он был одет в свою чёрную повседневную рясу, а на груди висело крупное распятье.
Стоило ему увидеть меня, в окружении братьев и сестры, как на лицо его набежала тень. Не удосужившись даже поприветствовать своего блудного сына, он развернулся и скрылся в доме. Разве что дверью не хлопнул. Почувствовав неладное, дети притихли. Аккуратно опустив Маньку на землю, я поморщился. Тяжёлого разговора мне было не избежать, ведь
– Тебе лучше подождать здесь, – не терпящим возвражения голосом произнёс он и, подмигнув в ответ на мой удивлённый взгляд, направился в дом.
– Кузь, – Маша, на правах старшенькой среди собравшейся вокруг детворы, подёргала меня за рукав. – А кто это?
– Этот-то? – задумчиво произнёс я, глядя как Куратор исчезает в темноте прихожей. – Это, Маня, человек самого Императора.
– А…
– Ой! – раздался за спиной встревоженный голос матери, и я обернулся. – Кузьма! Я так и знала, что что-то случилось!
Она вместе с Аней, ещё одной моей сестрой, которая была на полтора года младше, остановилась перед воротами. Обе держали в каждой руке по пакету из соседнего супермаркета и смотрели на меня, а я на них.
– Здравствуй, мама. Привет, Ань, – я улыбнулся, потрепав маленького Серёжку по волосам. – Всё нормально! Вы сами-то как?
Анька промолчала. Она как обычно смотрела на меня букой, хотя не похоже было, чтобы собиралась немедленно начать ругаться. Как минимум не при посторонних, видимо, рассчитывала на то, что я приехал надолго и ещё успеет отвести душу.
– Да как обычно, – недоверчиво произнесла мама, продолжая вглядываться мне в лицо, и вдруг нахмурилась. – Сынок, зачем ты меня обманываешь?
Да, скрыть от моей матери что-либо было не под силу ни одному человеку. И ведь знал, что так будет, а всё равно соврал, но тут уж ничего не поделаешь. Отвык я за прошедший год от всего этого и совсем забыл, каким непростым человеком была эта миловидная, хрупкая и покладистая женщина.
– Сейчас всё хорошо, – упрямо сказал я.
– А кто твоя гостья? – мама перевела взгляд на девушку, и дипломированный маг четвёртого уровня, покачнувшись, отступила на несколько шагов, удивлённо уставившись на мою родительницу, которая вдруг заулыбалась. – Не слишком ли взрослую невесту ты себе нашёл? А, Кузя?
– Но я не… – начала было Марина и замолчала, всё ещё не в силах справиться с оказываемым на неё воздействием.
– Мам! – одёрнул я её. – Перестань! В конце концов, это просто неприлично! Позволь тебе представить Марину Сергеевну Федосееву-Луцкую. Мою будущую учительницу. Марина Сергеевна, познакомьтесь. Это Татьяна Андреевна Ефимова – моя мама.
– Вот даже как? – протянула родительница, продолжая улыбаться, но тем не менее отпуская сознание девушки. – Что ж. Очень приятно, Марина Сергеевна! Давайте пройдём в дом, и вы мне всё-всё расскажете…
– Нам лучше подождать здесь… – неопределённо возразил я, покосившись на крыльцо.
– Даже так? – Мама удивлённо посмотрела на окно в общую комнату.
– Кузя! Кузя! – подёргал меня за рукав семилетний Андрейка. – А ты гостинцы привёз?
– Ну а как же! – улыбнулся я и полез в свою спортивную сумку, бросив быстрый взгляд на ошарашенную Марину, которая никак не могла понять, что с ней только что происходило.
– Василий Иванович? – Куратор, не останавливаясь, пересёк прихожую и без приглашения вошёл в общую комнату. – Или может лучше отец Адриан?
Священник, настоятель местного храма, родной отец поднадзорного юноши, закрыл ящик тумбочки и, недружелюбно посмотрев на гостя, пробасил:
– Кто вы такой, по какому праву вламываетесь в мой дом?
Куратор только улыбнулся и вместо ответа достал красную корочку удостоверения, протянув её святому отцу, а затем небольшой амулет, который снял с шеи. Священник недоверчиво взял документ, мазнул по нему глазами, но стоило ему увидеть украшение, как он тяжело сглотнул и застыл, буквально пожирая побрякушку взглядом. Гость тем временем по-хозяйски уселся за стол и вполне естественно, словно так оно и было положено, жестом пригласил владельца дома устраиваться напротив.
– Вот оно, значит, как, – пробубнил себе под нос священник, тяжело опускаясь на самодельную табуретку. – Так, значит…
– Да, – слегка улыбнувшись, подтвердил куратор. – Всё именно так.
– А можно… – неуверенно, словно бы не он был хозяином в этом доме, Василий Иванович посмотрел на один из шкафчиков.
– Можно, – согласно кивнул гость, но тут же уточнил: – Только увлекаться не стоит.
– Да я так-то непьющий, – выдавил из себя священник, доставая из-за сложенного и выглаженного белья бутылку с самогоном и гранёный стакан. – По большим праздникам, если что, и…
– Что ж тогда по углам прячете? – изогнул бровь Куратор.
– Так не для меня стоит, – ответил хозяин, щедро, пальца на четыре, прыснув коричневого пойла, тут же выпил всё залпом и крякнул, что заставило гостя усомниться в его словах. – Для дела это. Для мирян, кои без зелёного змия себя не мыслят и слов верных не понимают.
– Ладно, Василий Иванович. Не стоит оправдываться, давайте лучше перейдём к делу.
– Я вас внимательно слушаю, – тяжело вздохнул священник, пряча бутыль и возвращаясь на свою табуретку.
– Нет, это я вас слушаю, – улыбнулся Куратор, – но для начала…
Он положил на стол небольшой серебряный кейс, раскрыл, покопался в нём и достал кожаную папку, украшенную вензелями. На стол перед священником легла гербовая бумага из имперской канцелярии, он даже не стал её читать, выжидающе глядя на гостя. Тот, едва заметно усмехнувшись, положил поверх неё две незаполненные формы для церковных записок, красненькую «За здравие» и зелёную «За упокой», которые Василий Иванович тут же убрал в верхний ящик ближайшей тумбочки.