Варлорд
Шрифт:
Три взрыва фейерверком раздаются в голове нальтея, разрывая и сжигая его плоть. Гидростатический удар раздирает мягкие ткани внутри. Он орёт от боли, закрывая лапой дыру на месте лица. Скорее чувствую, чем вижу: наваждение пропало.
Слышу всполохи от Марии, стрельбу от Бена и шелест катаны Николая.
Обернувшись, смотрю на огромную мразь, которая никак не сдохнет, и, наконец, понимаю, почему. Инстинкты охотника шепчут мне, что физиология противника весьма занятна. Жизненно важные органы продублированы.
Глайдом мчу к нему, песок обращается катком под моими ногами.
— Бен, грудь! — командую я, и англичанин почему-то слушается.
Он фокусирует пулемётную очередь в одну точку.
— Тай, горб!
Мечник рывком меняет расположение, изворачивается и, напитав катану алой энергией, делает пять молниеносных взмахов. Прочная чешуя отслаивается, открывая трескающийся костяной панцирь.
— Готово, — коротко докладывает Ехидна, и, упав на лицо нальтея, вгоняет свой хвост в дыру на месте его глаза.
Самого укола я не вижу, но вот его эффект вполне — исполин замедляется, а потом и вовсе замирает парализованный.
— Десять секунд, — добавляет Амелиа.
Кумулятивная граната номер один с чпоканьем врезается в грудь, номер два — в обнажённый костяной горб. Череда взрывов прокатывается по площадке, и замерший Кваз пытается закричать, но не может. Глайд возносит меня прямо по шкуре к отверстию на месте его корпуса и, уцепившись, я ныряю внутрь, бросив на прощанье:
— Ехидна, мозг!
Укреплённое ядро весь бой трудится за троих, вырабатывая для меня аркану. Только поэтому в теле ещё остаётся какой-то запас, постепенно ползущий наверх.
Погрузившись в мешанину вонючей крови и чужеродных органов, я невесело усмехаюсь. Это что, какая-то новая традиция?
Сдвоенные Струны пустоты дезинтегрируют внутренности врага. Темнота над головой сменяется тусклым светом. Я испаряю вокруг себя клетку из мяса и костей, выбираясь на волю, как Иона, решивший, что с него хватит.
Остатки нальтея падают на подламывающихся ногах. Спрыгнув, падаю и я, залитый чужой кровью, усталый, хрипящий, но живой.
— Madre de Dios! — поправляя мокрую прядь, тянет Мария.
— Сработало, — сухо констатирует Ехидна, парящая в воздухе.
Сверкают четыре глаза, скрытые маской. Хищно поблёскивают лезвия. Отталкивающее зрелище.
Медленно ковыляет Бен, чей нагрудник до сих пор вогнут внутрь. Как он вообще выжил?
— Говорил же, — довольно скалится Эль Лобо. — Как тухлую рыбу!
— Уложились, — выдыхаю я. — До конца оставалось одиннадцать…
— Что? — голос испанки дёргается.
— Счётчик не останавливается.
— В каком это, нахер, смысле не останавливается?! — рычит Алехандро.
— Вот чего не хватало, — раздражённо произносит Ехидна. —
Земля вздрагивает. Отверстие по центре площадки трескается. Кажется, что почва уходит из-под ног.
Из воды на месте скрытого водоёма, расставив многообразие длинных лап, вылезает нечто, заставляющее мозг буксовать.
Левиафан.
[1] Строганина — нарезанная стружкой замороженная рыба или мясо, одно из основных блюд северной кухни.
Глава 39
Что такое Левиафан[1]?
Это смерть.
В длину его тело не уступает двум вагонам метро, а объёме — раза в три их превосходит. Жёсткий изогнутый панцирь идёт острыми гребнями подобно знаковым чертам стегозавра. Вытянутая клином морда с пастью, что наверняка раскрывается на 180 градусов, не меньше. Ещё и выпирающие жвала торчат. Пучок не то антенн, не то щупалец на “темечке”. Десятки огромных мохнатых многосуставчатых лап с острейшими когтями на конце. Подбрюшье просвечивает мерцающими изнутри овалами. То ли икра, то ли яйца.
В общем, это нечто среднее между колоссальным пауком и креветкой, если бы последняя выбралась прямиком из ада.
Глубоководный Левиафан
Ранг: Квазар
РБМ: 1 037 единиц
Статус: Защищает потомство
Содержит: 150 873 единицы арканы
Я рассматриваю тушу, вылезающую из скрытого прежде подземного резервуара, и пытаюсь анализировать её.
РБМ на сотню с малым ниже гадины ВечноЦвета, которая вытерла нами пол без особых усилий, так и не показав ничего из своего арсенала. Панцирь явно прочный, если не сказать, непробиваемый. Это придётся проверять в бою. На зуб, как и на коготок, Левиафану, очевидно, лучше не попадаться.
В остальном его способности и свойства остаются загадкой, и совсем не той, что хочется решать прямо сейчас. Когда затрахан насмерть и мечтаешь только о горячем стейке и холодном пиве. Впрочем, последнее я, наверное, могу получить прямо сейчас. Другого шанса может больше не представиться.
— Тай, не поделишься своим фирменным? — окликаю я друга, с напряжением взирающего на карабкающуюся зверюгу.
Мечник, не задумываясь, лезет в Экстрамерное хранилище и швыряет мне металлическую банку, покрытую изморозью. Щёлканье ушка, хлопок выходящего углекислого газа, шипение пенящейся янтарной жидкости. Делаю мощный глоток и прикрываю глаза.
— Как ты можешь пить в такое время?! — голос Санта Муэрте напряжённо дёргается.
Сама она воскрешает все более-менее целые тела убитых нами морских гадов.