Вартанян
Шрифт:
Его не хватает.
Я не знаю, поверит ли читатель моему признанию. Не посмею причислить себя к близким друзьям Вартаняна, но мы общались, созванивались, виделись. Иногда происходило это на больших торжествах, где Геворк Андреевич с Гоар Левоновной сидели рядом с президентом страны, премьером, директором разведки. А я был горд, что тоже присутствую в числе немногих журналистов и писателей на этих закрытых «парадах» СВР. И Вартанян всегда, честное слово, всегда подходил, жал руку, ни разу не забыл подбодрить добрыми словами. Не был велеречив, высокопарен, но искренен и дружелюбен.
Сложно объяснить, но после общения с
Или, помню, я очень волновался, когда мы делали интервью о его первом начальнике в разведке Иване Ивановиче Агаянце. Мне казалось, что я в чем-то недотягиваю. Трудно было по разным причинам объяснить всё, что сделал в военные и послевоенные годы советский резидент в Тегеране и других мировых столицах. Ведь я оставался в определенных рамках «нельзя» и «можно». Вартанян подбадривал, уверяя: «Люди поймут, не волнуйтесь. Тут и между строк хорошо читается». А когда большая статья вышла, в тот же день несколько раз пытался дозвониться, и дозвонился-таки, до главного редактора «Российской газеты» Владислава Фронина, поблагодарил за отличный, с его точки зрения, материал.
В моей длиннющей журналистской карьере такое случалось нечасто. В газете, как и в жизни, всё течет, летит быстро и если и не забывается в конце недели, то, по определенным законам жанра, очень уж резво покрывается накатывающей волной новых и новых событий.
Когда Вартаняна не стало, я поместил на большой экран своего компьютера его фото. Веселого, улыбающегося, оптимистичного. Взглянешь в минуту сомнений, и то ли чудится, то ли действительно подмаргивает: не так всё и плохо. Иди, дружище, борись и не отчаивайся. Сил обязательно хватит, должно хватить…
Гоар Левоновна приняла меня трогательно. Посадила точно на то же место за невысоким удобным столиком, где всегда мы сидели втроем:
— Ведь при Жоре мы так всегда и усаживались. Устроилась рядышком. И дальше во время наших встреч
располагались мы точно так. Яства те же — национальные, которые только в доме Вартанянов и отведаешь. Вам не приходилось испытывать в таких случаях какую-то неловкость: ну, вот, пришел, расселся, потревожил людей, у которых дел столько? Я у Вартанянов такого никогда не испытывал. Они готовились к приходу гостя, потому что хотели, ждали.
Дома Гоар Левоновна не одна. Всегда помогают друзья, родственники — и московские, и из Еревана. Тогда с ней были Лариса, жена брата, и племянница Анаит, специально приехали из Армении. Забота и внимание. Что ж, это тоже рецепт от одиночества.
И постоянно звонит телефон. Муж любимой внучки Маргариты с типично шахматными именем и фамилией Тигран Петросян только-только выиграл чемпионат Армении — естественно, по шахматам. С этой юной парой я знаком. Маргоша — красавица, а Тигран — молодой галантный гроссмейстер. В Армении шахматы — вид спорта, по популярности не уступающий футболу, именно ее шахматная сборная опередила на Олимпиаде наших. И Тигран на родине — в числе любимцев.
— Вы знаете, в аэропорту их приветствовал президент Серж Саргсян! Когда они возвращались чемпионами, несколько улиц были забиты людьми. — Горда своим родственником Гоар Левоновна. — Потом их повезли в оперу, там были маленький концерт и ужин. Вот как их встречали! Но наш Тигран Петросян — парень скромный. Сейчас как раз опять стал чемпионом Армении.
Но пора «возвращаться» в Москву. А тут — фото в траурной рамке. И лестничка между далеким прошлым и сегодняшним. Мне не хотелось перебивать Гоар Левоновну. Припомнилась ей война. Тогда отец Жоры, Андрей Васильевич, подарил Советскому Союзу на свои личные сбережения танк. Наверное, не обошлось без сложностей. Ведь был Андрей Вартанян советским разведчиком и вот передает русским танк. А если это привлечет внимание и снова начнут копаться в биографии иранского подданного, переехавшего в Тегеран из Ростова? В Иране владел кондитерской фабрикой, ее шоколад считался лучшим. Эту продукцию, как рассказывает Гоар Левоновна, прессовали в многокилограммовые шоколадные кубы, паковали в огромные ящики с надписью «Бей фашистов!» и отправляли через советское посольство в СССР. Не страшили, видно, Андрея Вартаняна никакие подозрения.
— Как уж со всем этим управлялись, не знаю, — признается Гоар Левоновна. — Но хоть чуточку жизнь своим подсластили, и уже хорошо. И вот наши (так именует моя собеседница коллег даже не по работе в разведке, а по своему Управлению. — Н. Д.) сделали точную копию танка и подарили Жоре. А я теперь передала в наш музей. Совсем он небольшой, две комнаты. И еще несколько вещей туда отдала, из тех, что дарили. Был у нас в семье боевой подарок от оружейника Калашникова. Геворк его почитал! Еще один пистолет армяне привезли во время Карабаха. И, смотрю, третьего нет…
— А что — третий?
— Тоже пистолет. Подарок от директора разведки. Спрашиваю где, а мне: «Вы заметили? Сейчас приводим в порядок, почистим, выставим».
— Гоар Левоновна, вам, полагаю, после войны с пистолетами дел иметь не приходилось? Когда вы уже в 1950-е вернулись из Ирана в СССР, то окончили в Ереване институт иностранных языков, потом прошли обучение, которое положено всем нелегалам… Ваш многолетний начальник генерал Дроздов пишет в своей книге, что вы закончили учебу быстро: на что у других уходили годы, вы освоили за два месяца.
— Нас здесь учат пять-шесть лет, даже и семь бывает. Иногда приходят те, которые уже институт закончили, опять учеба и потом только посылают. Но вы же знаете, Жора учился в Тегеране в школе английской разведки. И всегда благодарил англичан, когда здесь выступал перед нашими, повторял: я благодарен английской разведке, потому что очень многому там научился и в дальнейшем в работе против них здорово пригодилось. А я ту школу, как говорится, не посещала. Хотя кое-что и без нее на практике прошла… Нас вызвали в Москву. Пришлось мне, к примеру, осваивать радио, да и много чего…
— А разве в Тегеране во время войны вы обходились без радиопередатчика?
— Никогда им не пользовалась!
— И здесь за два месяца все постигли?
— За два — два с половиной. Как-то хорошо всё пошло.
— И разбирать всё и снова собирать?
— И разбирать-собирать, и шифровать. Ну, конечно, не только это. А Жора за два с половиной месяца уже всё знал, его и готовить не надо было.
— И на рации тоже умел?
— Прекрасно. А уже там основной радист — я. Иногда он садился, но большей частью — я.