Вартанян
Шрифт:
— А у меня проблем не было. Якобы я родилась в Иране.
— И так вы въехали, получив визу, в нужную страну?
— Так и въехали. Ездили туда, куда нужно было.
— И какой же была первая страна?
— Вы не обидитесь, если я пошучу: не помню?
— Но не социалистическая?
— Ну что вы! — по-моему, обиделась скорее Гоар Левоновна. — Да и неважно это.
— Все-таки везение? Хоть и с риском.
— Тут было иное: как ты себя поведешь. Сделали всё правильно. Если ты вот так приезжаешь в свое посольство, для них — ты не смелый, нет, ты уже кто-то, достойный нанести визит послу. Ведь не каждый человек сможет сказать: я хочу поговорить с послом. Обычно как? Надо встречаться
— А как легче?
— Невозможно ответить. Но сверху — обычно — безопаснее. Выше пойдешь, больше тебя уважают.
— Но ведь наверняка многое решалось и за деньги?
— Вы знаете, за деньги мы мало что делали. Почти ничего. Если собеседник твоего уровня, ты можешь денег и не давать, но преподнести ему презент, сделать приятное, угостить или ободрить — пусть иногда двумя-тремя словами. И повторюсь: так тебя больше уважают. Мы обычно поступали именно так.
Решали многие вопросы. И еще раз — для всех безопаснее. Но бывало, что видно: человек нуждается в деньгах, и тогда уж, конечно, надо дать. Или всё же подарок сделать хороший. Когда мы получали гражданство одной страны, то преподнесли подарок. А добиться гражданства очень трудно, долгая волынка. Бывает, в течение года. Глава города X. в своей мэрии нам давал гражданство. В мэрии — не в каком-то там офисе. Понимаете, что это такое? Это очень большое дело. Вас, вижу, интересуют денежные вопросы? Очень дешево обошлось! Знакомства были, хорошие люди были.
— И стало легче из страны в страну переезжать?
— Да, не трудно. А то запросы, два месяца проходит, пока оттуда сюда придет. Едешь с одними документами, потом с другими. Ненужные уничтожаешь…
— Ничего себе. А как это?
— Это очень интересно! Если бы Жора рассказал… Было много чего…
— Гоар Левоновна, поверьте, просто детектив.
— Какой уж детектив. Иногда рвать их даже в туалете приходилось, а где же еще? Бросаешь, поезд едет, на ходу. А что там останется? Или в каком-нибудь большом парке… Раз работали в одной стране, где ждали больших событий. И пришлось вместе с толпой оппозиции выйти на площадь. Они — «против», а мы — что ж, и мы с ними. И чтобы вместе с группой представителей этой организованной, хорошо управляемой и направляемой толпы пройти в правительственное учреждение, Жора пустился в танец.
— Слышал от Геворка Андреевича об этом эпизоде, но так и не понял, где всё это было и для чего пришлось танцевать.
— Какая разница где, хотя площадь известная. (И еще как! Когда мне было рассказано, какая именно, я поразился. Вот уж не думал! Неисповедимы пути разведчиков. — Я. Д.) И вдруг я смотрю, люди берутся за руки, пускаются в пляс, но не отдельно, а образуют круг. Секунда — и мой Жора бросается туда, и уже с ними, держит руки вот так и в танце группа входит внутрь. Пропустили только эту танцующую группу
— И вас тоже?
— Нет. Не успела к танцующим. А он — мгновенно, без раздумий, всё естественно. И очень полезно для дела. Он был внутри, всё видел, всё слышал.
— А другие люди вашей профессии из Москвы к вам приезжали? Приходилось с ними встречаться там?
— Встречались. Но очень редко. По работе раза два.
— Опасно?
— Конечно, всегда. Поэтому мы выезжали из этой страны в другой город. Там же, где жили, невозможно было, нельзя. Но однажды спасли одного нашего товарища. Детали оставляю при себе, а смысл в том, что он жил в той же гостинице, где мы, а паспорт его был у хозяина отеля. Получилось так, что ему надо срочно уехать: могли арестовать. А как уехать без документа? Никак! Но у Жоры были хорошие отношения не только с хозяином гостиницы, а и с персоналом. Бывало, заходил туда, за стойку портье, где хранятся ключи, паспорта. Просто, чтобы поболтать, пообщаться. И муж зашел туда, пообщался, а паспорт потом передали владельцу.
— Никогда не чувствовали, что как-то присматривают за вами? Слежка или интерес особый?
— Нет. Это не шутка. И мы всегда, каждый раз, проверялись. Сколько тайниковых операций. Нужно было два-три часа обязательно на это тратить — и пешком, и на машине.
— Вы хорошо водите?
— Без скромности — да. Сейчас нет. А в двадцать лет я в Тегеране в первый раз поехала на американском джипе.
— За годы в Европе все марки, наверное, освоили?
— Не все. Многие. Был у меня немецкий «фольксваген»…
— Сколько машин было в семье — одна, две? — Две.
— Это тоже говорило о благосостоянии семейства?
— Естественно. Но без второй машины было никак нельзя. У меня же тоже столько оперативных контактов, встреч!
— И хотя бы об одной расскажите.
— Однажды мы поставили тайник. Потом проходит время, и проверяешь — взяли или нет.
— А как?
— Ставят тебе знак. А тут ничего. И мы забеспокоились. Что делать? Идти, и тебя тут же поймают. Или, может быть, наши пошли к тайнику и их поймали? Понимаете, сколько нервов. Поехали на машине. Кажется, вокруг всё спокойно. Я настояла, что пойду проверять сама. И потихоньку приблизились к тайнику, шарю рукой и понимаю — заложенное не забрали. Беру, к машине и быстро оттуда, быстро.
— Что же случилось?
— Позже выяснилось: наши перепутали, не нашли тайника. Ну, я вам скажу, это прямо удар по здоровью. Ужасное было чувство.
— Но вы по натуре оба спокойные.
— Да. Мы жили как нормальные люди, а делали всё — как люди ненормальные. Бывали очень тревожные моменты. Но мы для себя сразу решили: в жизни случается по-всякому. Кто-то в театр идет — уже нервничает. А у нас из этого вся жизнь.
— Представляю, что и когда работали на рации, могли засечь.
— Мы старались, чтобы место, где работала рация, находилось подальше от любых посольств, каких-то правительственных, государственных, а тем более засекреченных учреждений. Там опаснее. И точку выбирали, где бы всё у нас находилось под контролем, чтобы обзор у нас был хороший.
— Гоар Левоновна, вот как вы гоняете на машине, представляю. А радисткой — не особенно.
— Ну, представьте. Не получается? Поэтому и другие люди тоже не думали о нас ничего такого. Мы представали перед ними коммерсантами, занятыми бизнесменами, поэтому никто и не мог подумать, что я такая. Но, знаете, это давало усталость, правда! Мы приехали, мы давно дома, всё позади, — а я и сейчас переживаю. Такие хорошие люди были у нас, знакомые, наше окружение. Совсем не по работе, ну, никакого отношения. Мы уехали и больше ни одного слова не написали. Что они подумают о нас? Столько лет вместе, и ты исчезаешь…
— Как вы обычно объясняли исчезновение? Ведь Геворк Андреевич говорил, что побывали почти в ста странах.
— Это как раз просто. Объясняли: по бизнесу в другое государство, на другой континент, в иной город.
— Вопрос тоже деликатный. Нелегала выводят на какое-то время домой — отдых, переподготовка. И всегда меня смущало: как оправдать свое, допустим, двухмесячное отсутствие? Можно же как-то здесь проколоться.
— Всё тем же бизнесом и объясняли. Здесь, конечно, неожиданностей быть не должно. Мы обычно не давали телефонов. У нас там были почтовые ящики.