Варвар Лорен
Шрифт:
После этого мне не требуется много времени, чтобы кончить, и я изливаю свое семя в ее тело с радостью, которая не стала утомительной, несмотря на то, что мы делали это много раз.
Думаю, я никогда не устану от ее тела. Даже если мы будем спариваться до конца наших жизней. Когда я внутри нее, все кажется… правильным. Как будто это то место, где мне суждено быть.
После этого мы оба тяжело дышим, а ее кожа влажная от пота. Я глажу ее по щеке, когда она прижимается своим телом к моему.
— Снова трясет, — говорит она мне. — Ничего хорошего.
— Я знаю, — тихо говорю я, — меня тоже беспокоят продолжающиеся толчки.
Она поворачивается в объятиях и смотрит на меня снизу вверх.
— Уходим, да? Завтра?
Я молчу, потому что не знаю, будем ли мы готовы завтра. Сегодня утром Т’чай горел, его тело слабое. Р'Джаал боится давить на него. Мы не знаем, сколько времени потребуется плотам, чтобы пересечь великую воду и добраться до холодного места, но если это займет слишком много времени, мы можем потерять Т'чая.
Боюсь, если мы потеряем его, то потеряем и М'рсл. Она страдает при виде его боли. Она похудела, и в ее глазах появилась тусклость, которая беспокоит всех нас.
В мире всего две самки. Потерять одну из них до того, как у нее появится комплект с выбранным партнером, кажется немыслимым.
— Я поговорю с Р'Джаалом, — говорю я в конце концов.
— Завтра, — повторяет она умоляющим голосом.
Я знаю, о чем она просит. Она больше не хочет оставаться. Готовы ли мы уехать? У меня нет ответа. Интересно, будем ли мы когда-нибудь по-настоящему, полностью готовы покинуть наш дом.
Глава 18
ЛОРЕН
— Как он сегодня утром? — спрашиваю я, входя в каменную хижину Марисоль и Т'чая.
Еще рано, и пока остальные просыпаются, мне не разрешают покидать лагерь, потому что у меня нет защитного камуфляжа, как у других. Я провожу большую часть дня рядом с хижиной, чтобы быть рядом с Мари, если ей что-нибудь понадобится, и помогать с Т’чаем, Н’деком и ребенком. Я не возражаю, потому что все равно нахожусь рядом: наблюдаю за постройкой плота и отвечаю на вопросы, но иногда это тяжело.
Как сегодня. У Мари унылый взгляд, а рука Т'чая безвольно сжата в ее. Он спит, кожа раскраснелась от лихорадки. Если это возможно, сейчас он выглядит хуже, чем когда был ранен. По крайней мере, тогда он был сильным. Теперь кажется, что он исчезает, и сил для борьбы не осталось. Рука, которую сжимает Мари, костлявая и тонкая. Иногда ему лучше, он смеется и улыбается своей паре из постели. Но на следующий день он снова будет вялым и больным, вся его энергия иссякнет, и станет яснее, чем когда-либо, что ему не становится лучше. В такие дни трудно быть жизнерадостной и притворяться, что все будет хорошо.
Я не знаю, что из этого получится. Я не знаю, как утешить, когда нет хороших новостей. Но я все равно пытаюсь, потому что это лучше, чем сидеть сложа руки. Я наклоняюсь рядом с Мари, сохраняя авторитетное выражение лица, как будто это поможет делу.
Она пожимает плечами, ее движения такие же вялые, как у мужчины в постели.
— Плохой день, — говорит она тусклым голосом.
— Значит, завтрашний день будет хорошим.
— Или нет, — мягко говорит она, поглаживая его руку. — И тогда
У меня в животе скручивается болезненный узел.
— Может быть, она просто затихла на мгновение. Сохраняет свою силу и все такое.
— Или это конец, — она смотрит вниз на его руку, прослеживая выступающие вены, которые тянутся между костяшками пальцев. — Это значит, что у него нет сил для спаривания, и теперь наш резонанс односторонний. Песня моего кхай тоже изменилась. Это как… помнишь ту статью в новостях о синем ките, который поет с другой частотой, чем все остальные киты? Он одинок, потому что никогда никого не найдет. Может, моя вошь такая же. Это как синий кит, поющий в одиночестве, потому что знает, что его пары больше нет.
— Ты слишком много времени проводила в Интернете дома, — весело говорю я и сжимаю ее плечо. — Ты не можешь сдаться.
Ее опущенные плечи и отсутствие реакции говорят, что она уже сдалась.
Поскольку я та, кто пытается сделать все лучше, я еще раз сжимаю ее плечо.
— Мы скоро вернемся к остальным, Мари. Очень скоро.
— И что потом? — спрашивает она с горькой ноткой в голосе. — Он может умереть на замерзшем берегу вместо теплого?
Я хочу протестовать. Хочу сказать, что все будет хорошо. Возможно, другие сохранили некоторые медицинские технологии корабля, и они могут вылечить Т’чая. Но я даже не уверена, верю ли в это сама. Если его вошь, которая должна ускорить заживление, не может его вылечить, что заставляет думать, что несколько обломков от ныне разрушенного космического корабля справятся с этой задачей?
— Скоро, — снова обещаю я.
И поскольку я знаю, что ничем не помогаю, я ухожу, чтобы, по крайней мере, быть полезной где-то в другом месте. Может быть, я смогу поговорить с К'таром. Находясь рядом с ним, я всегда чувствую себя лучше, даже если это всего лишь вид его улыбки и прикосновение его руки к моим волосам.
Я поверхностная, знаю. Иногда мне просто нравится, когда любимый парень ласкает меня.
Однако в тот момент, когда я выхожу на улицу, я вижу, что К'тар находится далеко на пляже и направляет М'тока и Дж'шела, когда они привязывают плавучий мост к борту одного из плотов. Думаю, никаких объятий не будет. Я останавливаюсь, чтобы полюбоваться его задом, прикрытым килтом из листьев. Я не могу видеть его булочки, и это позор, потому что это отличные булочки, но я узнаю подергивание хвоста, когда он стоит там, инструктируя остальных. Я мечтательно вздыхаю, когда он пожимает плечами. Может быть, мне удастся уговорить его улизнуть на несколько часов сегодня днем под видом поиска фруктов или яиц.
Этот парень делает меня ненасытной. Я всегда думала, что слишком уравновешенная, чтобы быть одной из тех «нимфоманок для своего мужчины», но, похоже, я ошибалась на этот счет. Одна мысль о том, чтобы ненадолго убежать с ним в лес, заставляет мой пульс биться сильнее между бедер самым опьяняющим образом. Я одержима им. Он — первое, о чем я думаю, когда просыпаюсь, и последнее, о чем я думаю перед сном. Я никогда ни к кому не испытывала таких чувств. Даже языковой барьер между нами, кажется, с каждым днем все больше ослабевает. Я узнаю его по его улыбкам, когда он радуется, по вздохам, которые он издает, когда расстроен… и по низкому горловому рычанию, когда он возбужден.