Варвар Лорен
Шрифт:
Я дрожу при одной мысли об этом рычании.
Парни на пляже выглядят слишком занятыми, чтобы я могла отвлечь их. Этот плот — последний, который нужно закончить. Есть три больших, по одному для каждого племени, и план состоит в том, чтобы связать их всех вместе, чтобы независимо от того, сбивает ли нас течение с курса, где бы мы ни оказались, мы были вместе. Потребовалось некоторое время, чтобы понять, как заставить такие большие плоты правильно плавать. Я думала, все, что нам нужно будет сделать, это связать немного дерева, и мы сможем плыть, но первые попытки провалились, и я в ужасе от мысли о холодной
Сама мысль об этом ужасает.
Вот уже несколько недель я бью в барабан, настаивая на том, чтобы мы отправились на дальний берег, который, как я заверила их, находится там. Что там ждет больше людей, больше женщин, больше дичи, больше всего. Я должна отвести их к берегу, потому что именно оттуда я пришла. Дело в том, что теперь, когда время уходить почти пришло, я боюсь. Что, если далекие очертания, которые я вижу, в конце концов, не земля? Что, если мы с Мари сильно сбились с пути, и я не смогу привести людей К'тара обратно к Харлоу, Лиз и остальным? Что, если я все испорчу и приведу всех к смерти?
— Никакой паники, Ло, — шепчу я себе. — Ты делаешь все возможное. Смирись с этим, черт возьми, и принимайся за работу.
Как ни странно, это, похоже, делает свое дело. Напоминание о том, что люди рассчитывают на меня — все, что требуется мозгу, чтобы включиться. Как я делала много раз по утрам, я осматриваю небо в поисках гигантских хищных птиц. Когда я никого не вижу, то направляюсь к скалам и начинаю карабкаться, направляясь к самой высокой точке обзора. Здешние скалы сделаны из мягкого камня, который легко крошится, а это значит, что при постоянном использовании в скале были вырезаны рифленые ступени, и это позволяет даже такому неуклюжему человеку, как я, взобраться на вершину.
Я добираюсь до вершины, еще раз осматриваю небо в поисках опасности, а затем выпрямляюсь. Здесь, наверху, дует сильный ветерок, внизу шелестят верхушки деревьев. Думаю, это одно из самых высоких мест, оставшихся на острове, и это хорошее место, чтобы оценить наше путешествие. Я отодвигаю камень, на котором лежит скрученный кусочек бумажной коры, который я оставила здесь вчера. Не знаю, является ли мой «телескоп» чем-то большим, чем просто трубой для просмотра, но я чувствую, что это все равно помогает зрению. Я сажусь на камень и изучаю воду в свою подзорную трубу из коры.
Это очень далеко, но я уверена, что вижу какие-то горы. Может быть, я узнаю не конкретные горы, но я помню, что там были горы. Этого достаточно. Это значит, что есть земля, и я не могу представить, что мы с Мари так далеко отклонились от курса. Думаю, я бы проснулась, не так ли? Последнее, что я помню, это как Марисоль вытаскивает
Это должны быть те горы.
Надеюсь.
Боже, пожалуйста, позволь мне не ошибаться. Я знаю, что теперь, когда есть вошь, зрение улучшилось. Я могу видеть действительно на большие расстояния, но даже я не уверена, насколько далеко отсюда эта земля. Это всего лишь цветное пятно на фоне бесконечной зеленой океанской воды. Но земля должна быть где-то совсем рядом. Иначе это бессмысленно. Я вздыхаю и опускаю свой телескоп, немного расстроенная. Если бы я могла видеть чуть дальше…
В поле зрения над головой появляется тень.
За последние несколько недель я повидала достаточно птиц, чтобы знать, какую опасность они представляют. Сердце колотится, я падаю на колени и быстро заползаю под ближайший папоротник, тяжело дыша. Мои руки и колени исцарапаны, но это не имеет значения. Если эта тварь увидит меня…
Но тень проплывает над головой и продолжает движение. Она не останавливается. Я жду в полной тишине и смотрю, как эта штука улетает в далекие небеса. Она направляется к тем горам. Это только подтверждает мое подозрение, что в них по крайней мере что-то есть. Я подумаю над этим позже. По одному вопросу за раз.
Я смотрю, как она улетает, и, к своему удивлению, вижу вторую. Еще одна птица. К ней присоединяется третья.
Это… странно.
Кроме того первого дня на пляже, мы никогда не видели больше одного за один раз. Большую часть времени, как мне сказали, они охотятся в одиночку. Втроем это кажется очень, очень странным. У меня мурашки по коже от осознания того, что к ним присоединилась еще одна.
Кажется, все небо заполнено ими.
Что происходит?
— Л’рен! — рядом ревет К'тар. — Л’рен? ОТВЕЧАЙ!
Я слышу ужас в его голосе. Он тоже их видела.
— Я здесь, — отвечаю я. — На вершине утеса!
Я еще не знаю всех этих слов на его языке, но он может идти по звуку моего голоса. Я не выйду из-под кустов, пока не буду уверена, что это безопасно.
Я собираю колючки со своих ладоней и наблюдаю за флотом небесных когтей в мутном небе. Я, конечно, здесь всего месяц, так что, может быть, это нормально, но мне это кажется пугающим. Что могло заставить так много крупных хищников подняться и покинуть свои угодья?
Конечно, в тот момент, когда эта мысль приходит мне в голову, земля начинает трястись.
Я сдерживаю крик, подступающий к горлу. Только не снова.
Я закрываю глаза и прижимаю колени к груди, ожидая, когда земля перестанет дрожать. Каждое землетрясение наводит на меня ужас. Я не могу игнорировать их, как это делают другие, хотя изо всех сил стараюсь притворяться, что не схожу с ума, когда это происходит. Они случаются чаще, чем мы едим, и все же я не могу сидеть сложа руки и делать вид, что земля не дрожит. Мы не сидим на остатках действующего вулкана, и именно поэтому мы живем на райском острове посреди планеты айсбергов. Однако каждое землетрясение никогда не длится долго. Я всегда готовлюсь, ожидая, что это будет «тот самый», но этого никогда не происходит. Мир содрогается на мгновение или два, а затем замирает.