Варвар: Воин Аттилы. Корона бургундов. Зов крови
Шрифт:
– Но ты мог бы хоть немного научить молодых владеть мечом! – взмолился Истр. – Ты же умеешь!
– Умею, – Доброгаст усмехнулся в усы и кивнул на Родиона. – Наш гость тоже умеет. И очень неплохо! Если сможете уговорить, пусть он вас поучит.
– Ага, меня бы кто поучил! – с ходу отмахнулся юноша.
Сказал и тут же осекся, вспомнив вдруг, как уверенно держал в руке клинок – и как тот жаждал крови, будто живой, как рвались сухожилия врагов, трещали кости…
И неужели он, Родион, всему этому радовался еще совсем недавно? Точно, радовался, чего уж перед самим-то собой притворяться?
Идиот…
– Вы тут снова про похороны говорили, или мне послышалось?
– Тебе не послышалось, о доблестный гость наш! – пафосно изрек Доброгаст. – Да, мы устроим сегодня тризну, достойно похороним павших.
– С ума тут все посходили, что ли! – не выдержал наконец Родион. – У них убийства массовые, а они шоу устраивать собираются, пляски на костях!
– Да, плясать будем! Не сомневайся, в последний путь мертвых проводим как полагается! Во славу богов.
На все у них один ответ – во славу богов! Как с ними разговаривать? Психи ненормальные, давно уже можно было догадаться. Где их набрали столько? Но тогда другой вопрос возникает: кто им музей доверил? Да и кто были те отморозки, пресловутые «готы»? Конкурирующий дурдом? Господи… Скорей бы полиция, следствие… Хоть что-то бы прояснилось. Хоть бы один нормальный человек появился! А до тех пор…
Родион посмотрел в небо, где желто-белым шаром сияло жаркое солнце.
– Знаете что? Пойду-ка я прогуляюсь. До своих дойду, здесь недалеко. А если полиция спрашивать будет, скажете, на турслете я, в лагере. Миронов Родион Даниилович. Ну, все, пошел…
Никто его не удерживал, все были заняты делом: девушки подметали двор, мужики чинили плетень и ворота, да и от всех прочих дел по хозяйству никто никого не освобождал.
В целом музейная деревня от налета не пострадала, лишь на соседнем дворе дымились крыши, и то начавшийся пожар уже тушили, заливая пламя огромными бадьями воды из колодца. Интересно, у соседей тоже трупы валяются? Но хозяевам все равно, потому что они такие же сумасшедшие? И у всей деревни тот же диагноз? Ладно, сейчас полиция приедет – разберется. Умышленное убийство бы только не повесили, хотя не должны – тут ведь необходимая самооборона выходит.
Ну и отморозки в селе орудовали! И, главное, – зачем, почему? Допустим, имелись у музея конфликты с местными, но не до такой же степени! Радонегу вон… стрелою… с-суки! Заигрались в старину, сволочи… Ничего, сейчас следствие начнется… И уж он-то, Родион, молчать не будет, ему скрывать нечего.
Миновав околицу, молодой человек зашагал по дорожке, накатанной явно не автомобильными шинами, а скорее тележными колесами, и, пройдя через поля, поднялся на холм. Не обнаружив в пределах видимости асфальтированного шоссе, в задумчивости спустился к речке – не широкой, зато с омутками, плесами и песчаными пляжиками на излучинах. С рекой все было как положено, вот только загорающих что-то нет. Или уже докатились слухи о ночном побоище? Деревня – она и есть деревня, всегда все всё про всех знают.
Правда, рыболовы имелись – и на берегу, и на лодках, причем только дети.
– Ловись рыбка большая и маленькая! – спустившись, помахал им Родион. – Мне к шоссе как выйти? Ну, к дороге?
– Ты из Доброгастовых? Из села? – откликнулся с лодки маленький рыжий парнишка, веснушчатый, с оттопыренными ушами.
– Оттуда.
Усевшись на мостки, путник устало вытянул ноги, посмотрелся в речку – м-да-а… Вот ведь будет фурор, когда он в таком прикиде в лагере покажется. Вышитая рубаха, башмаки с обмотками, пояс… Меч – Господи, его-то зачем взял? Забыл оставить.
– На дорогу, говорю, как выйти-то?
– А у нас нет дороги, дорога у вашего Доброгаста. – Сидевший в лодке пацан неожиданно засмеялся. – У нас один зимник да гать через болото.
– Зимник, – передразнил Родион.
Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Трупы настоящие, от этого никуда не денешься. Опять Радонега вспомнилась – совсем еще девчонка была… Сволочи!
– В вашем селе телефон есть?
Мальчишка не ответил – то ли не понял, то ли не услышал. Родион повторил вопрос, на этот раз громче, но с тем же результатом.
– Не хочешь отвечать, и не надо, уши бы тебе надрать… – проворчал Родион и, сплюнув, поднялся на кручу, а там зашагал вдоль берега к лесополосе, которая отсюда казалась густой непроходимой чащей. Еще посмеивался над собой: – Вот чучело! Давно надо было вдоль речки к лесочку двинуть, а там и лагерь. И пяти километров не будет, скорее даже три.
Тропа тянулась мимо лугов, поросших высоченной травою; радовали глаз бесчисленные цветы – трехцветные полевые фиалки, синие васильки, лиловые колокольчики, нежно-голубые незабудки, розовые бутончики клевера, желтые купальницы и лютики, ромашки… Раньше Родион как-то не замечал, что здесь столько цветов, даже когда шел по этой самой тропке с Катериной Олеговной.
Вот и лесополоса… густая, однако, натуральный лес! Где тут дорогу искать? Лучше по-прежнему вдоль реки идти.
Прошагав километров пять – сперва в одну сторону, потом обратно – никакого лагеря Родион не обнаружил и понял, что заблудился. Снова спустился к реке, немного отдохнул, напился, потом выбрал на обрыве кривую сосну и вскарабкался чуть не на самую вершину. Огляделся – от открывшейся перспективы захватило дух!
В оранжево-золотых лучах заходящего солнца блестела река, вдалеке хорошо просматривались и лес, и знакомое селение, и еще несколько хуторков из трех-четырех домишек, тоже крытых соломой. Да что тут у них, нормального человеческого жилья совсем нет? Какого же размера этот исторический заповедник?
Родион проглядел все глаза, но так и не заметил ни шоссе, ни железной дороги, ветка которой проходила поблизости, ни вышки мобильной связи. Ни силосной башни, ни элеватора какого-нибудь – короче, ни единого признака цивилизации. Одно кондовое унылое сельское бытие! И не диво, что все тут сумасшедшие. От такой тоски хоть вешайся, хоть пьянствуй, покуда здоровье да средства позволят. Впрочем, как говаривал незабвенный старшина Дормидонт Кондратьевич, для винопития поганого деньги не нужны, а нужно только желание.