Варварский приятель
Шрифт:
Может быть, мне тоже нужно просто принять то, что происходит. Может быть мне, как и тем инопланетным предкам, которые разбились тут, нужно принять, что не всегда жизнь предоставляет нам выбор, но мы должны постараться сделать всё как можно лучше с тем, что уже есть.
Это значит, принять Хейдэна в свою постель и избавиться от тех проблем, что доставляет резонанс. Это значит, прицепить мой вагончик к его на всю оставшуюся жизнь, и в то же время, это звучит не слишком весело… хотя, это сейчас не весело.
Но будет ребёнок. Я хочу этого ребёнка. Если ничего нельзя изменить, я получу ребёнка, которого буду любить и обнимать,
Здравствуйте, серебряные заклёпки.
Я встала на ноги и чуть вновь не свалилась. Мои ноги, словно ватные и дрожат, ещё один побочный эффект от этого дурацкого резонанса. Я просто хочу вновь почувствовать себя полной сил. Я хочу больше не хотеть Хейдэна. Что я чувствовала к нему всё последнее время? Похоть. Это бессмысленно и я ненавижу, что эти чувства взяли надо мной верх.
Но… если он хорошо целуется, всё может быть не так уж и плохо. Кажется, меня никто никогда не целовал и мне очень хочется хоть один по-настоящему замечательный поцелуй. Не думаю, что смогу получить таковой от Хейдэна, но, может, хоть что-то.
Пора устроить шоу бродячих артистов, подумала я. Сделала глубокий вдох и пошла обратно, придерживаясь за стену.
7
Хейдэн
Большую часть дня Джо-зи отсутствовала и её отсутствие меня гложет. Я знаю, что она где-то тут, в недрах Пещеры Старейшин, и она в безопасности, но я хочу видеть её. Мне это нужно. Рух, к счастью, не горит желанием много болтать, и мы наслаждаемся просто компанией друг друга, а в те моменты, когда повисает мрачная тишина между нами, мы занимаемся своим оружием или присматриваем за костром. Я чувствую, что должен что-то делать — охотиться, присматривать за Джо-зи, обеспечивая её всем необходимым, заботиться о её потребностях — но я остаюсь у огня и продолжаю разбираться со своими вещами, ожидая её. Жизнь охотника такова, что он должен следить за тем, чтобы его снаряжение всегда было в исправности и готовности. Нужно изготовить новые рыболовные крючки из костей, наточить острие копья, которое затупилось с прошлого использования, отшлифовать края ножей, отремонтировать сети и ремни, растянувшиеся от использования, починить обувь. Обычно, я нахожу утешение в бесконечных заботах, но сегодня мне не хватает терпения спокойно этим заниматься.
Я сломал тонкий рыболовный крючок своими пальцами и с рычанием бросил его осколки в угли костра.
— Как нелепо.
Рух глянул на меня с прищуром.
Я вернул ему такой же взгляд. Он ничего не сказал, но могу себе представить, что он подумал. Это уже третий подряд рыболовный крючок, который я вырезал и сломал. Моё внимание сосредоточено на чём-то другом, но не на тех задачах, которые стоят передо мной в данный момент. Да, я беспокоюсь о Джо-зи. Её нет уже довольно долго. Ей плохо? Она упала? Может, она сейчас в беде и истекает кровью? Я подрываюсь на ноги.
— Мне нужно идти.
— Идти куда? — Рух поворошил огонь и перевернул вертел, на котором жарился гусезверь. Его пара любит, когда мясо очень зажарено и большая часть здешних припасов готовится так, что они становятся несъедобны для ша-кхаев, привыкших к сырой пище, но Руха это, кажется, не волнует. Его Хар-лоу счастлива и это всё, что имеет для него значение.
Я отбросил свой разделочный нож.
— Да всё равно, куда. Я…
Я остановился. В дверном проходе показалась Джо-зи, скрестив руки на груди. Она наблюдает за мной, её взгляд остановился на моём лице. Когда наши глаза встретились, она немного неуверенно мне улыбнулась.
Мой кхай вернулся к жизни, неистово забренчав свою песню. Эта песня исполнена дикой безнадёжности и от неё кровь шумит у меня в ушах, а мой ослабленный организм не в состоянии справиться с возбуждением моего кхая. Мой член напрягается под набедренной повязкой и я возвращаю себя к реальности, дернув себя за хвост.
— Можем ли мы… можем поговорить? — Джо-зи делает шаг вперёд, её волосы волной струятся по её плечу. Она выглядит такой уязвимой и прекрасной одновременно, что моё тело жаждет прикоснуться к ней. Она смотрит на меня, когда говорит, и мне кажется, что это напоминает тот миг, когда я впервые увидел прекрасную полную луну.
Я чувствую нечто вроде триумфа глубоко-глубоко.
Она пришла, чтобы уступить резонансу.
Рух фыркнул и встал на ноги, хотя, я уже и позабыл о его присутствии.
— Пойду проверю, как там моя половинка. — Он отбросил в сторону палку, которой ворошил огонь, посмотрел на нас и вышел из комнаты, толкнув панель в стене. Разъехавшиеся стены вновь сомкнулись и двери за ним закрылись.
Мы одни и я глубоко вдохнул, наполняя ноздри её сладким ароматом.
Моя пара приближается ко мне.
Моя половинка.
Мой кхай гудит ещё громче, когда она делает эти несколько крошечных шагов в моём направлении. Она выглядит такой хрупкой и нерешительной, но всё равно движется ко мне. Это хорошо. Я заставляю себя оставаться недвижимым, пока она приближается. Если я позволю себе сжать её руками, я потеряю её. Я сжал кулаки по бокам от себя, решив не шевелиться, хотя мой кхай продолжает неистовствовать в моей груди. Он чувствует её близость и сходит с ума.
Она ещё немного прошла вперёд и остановилась, заправляя длинные пряди волос за ухо.
— Я… — она запнулась и облизнула губы. Я увидел мелькнувший розовым язычок, и мой член нестерпимо заныл. У людей гладкие языки, сказал я себе. Я сразу же отбросил эту мысль, но потом представил маленький язычок Джо-зи, скользящий по моей коже вблизи набедренной повязки.
— Да? — Это слово сейчас прозвучало так, будто я рычу.
Джо-зи испуганно моргнула и сцепила свои руки.
— Да… помнишь, когда мы разговаривали? Я сказала, что я никогда не сдамся? — Она опустила взгляд вниз и вздохнула. — Я больше не могу держаться. Это меня… я сдаюсь. Ты победил.
Я нахмурился от её слов, не уверен, что я правильно их понял. Она сейчас говорит на человеческом языке и прозвучало несколько слов, смысла которых я не уловил.
— Победил? — Картинка, которая всплывает от этого слова, — драка, схватка, сражение, но не спаривание. — Как я могу победить?
— Я приползла к тебе. — Она развела руки в стороны. — Я сдаюсь. Я больше не могу с этим бороться.
Её глаза смущённо горят, но она постаралась выдавить из себя улыбку.
Я совсем… не так представлял её приход ко мне. В моих мечтах — а они были разные — её веки тяжелели от желания, и она скользила своими руками по моей груди, словно не могла устоять от того, чтобы коснуться меня. В моих мечтах она хотела поддаться песне кхая. А женщина, стоящая передо мной кажется… побеждённой.