Варварство. Эксклюзивные свидетельства о вторжении США и Великобритании в Ирак и его оккупации
Шрифт:
САЛЯМ МУСАФИР: Что стало с источниками информации, которые сотрудничали с вами в США и к которым вы столь трепетно относились?
САЛИМ АЛЬ-ДЖОМЕЙЛИ: У нас были источники трех видов. Два из них – это военные источники в Минобороны США. Один важный источник находился на авиабазе Инджирлик в Турции. Другой – в регионе Персидского залива, третий – в сердце Минобороны США. Эти источники занимались военной проблематикой. Были и другие источники, приближенные к военным кругам, источники и советники в Конгрессе и в АНБ США. Другую категорию источников мы условно назвали «источники враждебной деятельности». Эти источники принадлежали к разведслужбе М-40. Они курировали иракцев, находившихся за рубежом и занимавшихся антиправительственной деятельностью по подрыву и свержению режима в Ираке. Это то, что мы называем термином «оппозиция». С теми из их числа, что проживали в США, у нас связи не было. В контакте с ними находилось
В нашем случае все американские досье были сожжены. Безусловно, американцы обнаружили часть подобных документов. Однако все оригиналы досье были преданы огню. Таким образом, им не удалось получить доказательства, для того чтобы судить нас американским судом. Что же до наших источников в американском военном ведомстве, то они исчезли и нам о них ничего неизвестно.
САЛЯМ МУСАФИР: Не знаю, ответите ли вы на этот вопрос… Вы были арестованы американскими войсками через несколько дней или пару недель после вторжения. Предпринимались ли попытки получить у вас информацию об источниках, выявить которые у себя намеревались американцы?
САЛИМ АЛЬ-ДЖОМЕЙЛИ: Багдад пал 9 апреля 2003 года, а 22 апреля меня арестовали – уже после того, как я сжег весь архив, причем не только американский архив, но и почти весь архив по Западной Европе, а также по государствам Азии.
САЛЯМ МУСАФИР: Сколько времени потребовалось, чтобы сжечь все документы?
САЛИМ АЛЬ-ДЖОМЕЙЛИ: На это ушло четыре дня. Это было моим решением. Я поручил нескольким сотрудникам продолжить уничтожение бумаг. Их были тонны, тонны спрессованных досье. Их сжигали в спрессованном виде. Специальных печей у нас не было, поэтому на протяжении всех четырех дней пришлось использовать бензин. Я контролировал процесс до его полного завершения. Что же касается моего ареста 22 апреля, то есть меньше, чем через две недели [после вторжения], то целью, конечно, было получение от меня информации.
САЛЯМ МУСАФИР: Вы для них настоящий кладезь!
САЛИМ АЛЬ-ДЖОМЕЙЛИ: Директор ЦРУ Джордж Тенет писал в своих мемуарах: «Мы определили местонахождение важного лица из иракской разведслужбы. Американским пилотам был отдан приказ нанести удар по нему, однако мы настояли на отмене приказа об ударе и сказали, что этот человек нужен живым, поскольку он важен для нас». Они просто вломились в дом в пять часов вечера…
САЛЯМ МУСАФИР: Простите, но очевидно, что вы и не думали скрываться!
САЛИМ АЛЬ-ДЖОМЕЙЛИ: Нет. Я никогда не думал о побеге. Ведь я был уверен, что они достанут меня, где бы я ни находился, поскольку мне было поручено ведение американского досье и я владел всей информацией. Куда тут скроешься? Я точно знал, что архив уничтожен, а на словесном уровне проблемы не было. Началось следствие. Следственные действия со мной проводили 37 групп следователей. ФБР вело следствие в отношении моих источников информации в США. Также следствие вело ЦРУ – с целью выявления лица из числа агентов ЦРУ, работавшего со мной в качестве двойного агента, а также разоблачения тех предателей, которые до войны передавали и не передавали нам информацию. Среди прочего, их интересовали технические устройства и наша возможность осуществлять мониторинг [телекоммуникационной] системы «Турайя». Им требовался значительный объем информации. Следственные действия со мной продолжались шесть месяцев, но они проводились не каждый день. Временами – ежесуточно, временами – раз в неделю. Так, следствие по делу Минобороны велось всего неделю. С этой целью из Минобороны, то есть из Пентагона, прибыла специальная следственная группа, которая работала со мной по восемь часов ежедневно. Тогда-то я и рассказал им о нашем источнике в Минобороны США.
САЛЯМ МУСАФИР: Привели ли эти следственные действия к получению полезной для них информации? Или, скажем более откровенно, удалось ли вам скрыть ваши источники?
САЛИМ АЛЬ-ДЖОМЕЙЛИ: Мне было невозможно отрицать всё. Однако я пытался, по мере возможности, минимизировать потери. У них имелась информация о контактах, полученная их средствами мониторинга. Важным результатом стало то, что ни один из наших источников перед судом так и не предстал.
САЛЯМ МУСАФИР: Да, еще один щекотливый вопрос. Он касается якобы предпринятой вами попытки подкупа господина Мохаммеда Эль-Барадеи, тогдашнего генерального директора Международного агентства по атомной энергии.
САЛИМ АЛЬ-ДЖОМЕЙЛИ: А почему вы квалифицируете подобный шаг как подкуп? Не звучит ли это грубовато?
САЛЯМ МУСАФИР: Хорошо, назовем это попыткой вручения подарка.
САЛИМ АЛЬ-ДЖОМЕЙЛИ: Данный шаг относится к разведывательной деятельности. 95 процентов работы разведки выходит за рамки закона; это повсеместно признано в мире и касается всех разведслужб. Оставаясь строго в рамках закона, невозможно вести разведывательную деятельность. Мы находились в критической ситуации и решили стимулировать Эль-Барадеи сказать всего-навсего правду; для него это было нелегко, поскольку он прекрасно знал, что правда из его уст может стоить ему поста. Мы лишь хотели донести до него послание следующего содержания: «Если американцы сместят вас, то мы будем готовы немедленно вам помочь; взамен мы хотим, чтобы вы сказали только правду; не бойтесь потерять свой пост, не опасайтесь за ту материальную составляющую, которую вам обеспечивает ООН». Всё, что мы хотели услышать от него, – это правда и ничего другого, кроме правды; кстати, реальное положение дел было ему известно и из отчетов, поступавших от инспекционных комиссий. Тем не менее, на заседании 19 января он так и не решился сказать правду, хотя и не поддержал идею занять жесткую позицию в отношении Ирака.
САЛЯМ МУСАФИР: Не потому ли, что он получил подарок?
САЛИМ АЛЬ-ДЖОМЕЙЛИ: Нет, это не совсем то, что вы имеете в виду. Имелось несколько посредников, в том числе двое египтян, один из которых был достаточно известным в историческом плане человеком (сейчас его уже нет в живых). Второй на сегодняшний день здравствует (дата выпуска интервью в эфир – 20 марта 2013 года). Мы договорились, что подарок будет передан послу Египта в Вене (Австрия) или Женеве (Швейцария). Стоимость составляла два миллиона долларов, что равнялось одному миллиону 995 тысячам евро. Как мы и условились, человек, которому было поручено доставить указанную сумму, заявил, что это послание для Эль-Барадеи. Мы, вполне естественно, не требовали расписки в получении, о чем следовало сказать отдельно. Однако даже намек на это был категорически неприемлем. Мне не было позволено сказать, что данная сумма предназначена господину Мохаммеду Эль-Барадеи. Они хотели, чтобы передача портфеля прошла в саду посольства, чтобы я лишь приветствовал посла, не говоря ничего более. Я уведомил об этом директора службы разведки генерала Тахира Джалиля Хабуша и обрисовал ему ситуацию. Он ответил, что, согласно договоренности, устроить дело, а именно само вручение предмета, следует по-другому, что требуется расписка, что он направил другого человека удостовериться в правильности организации всей операции, и тот, встретившись с лицом, находившимся в отеле «Ар-Рашид», довел до его сведения обстановку. Я спросил: «А что именно подтвердит выполнение мною поручения? Какова гарантия, что нам не заявят, что переданный портфель был пуст?» Он отвечал: «Вы правы. Поэтому следует всё отменить». Мы собирались вручить сумму до заключения соглашения 16января, поскольку тогда решалось всё, а уже после 19-го числа того же месяца мы закрыли этот вопрос, так ничего и не передав.
САЛЯМ МУСАФИР: Итак, у вас нет полной уверенности в том, что господин Мохаммед Эль-Барадеи знал об этой сделке?
САЛИМ АЛЬ-ДЖОМЕЙЛИ: Мне неизвестно, знал ли Эль-Барадеи об этой сделке или нет. Подобное вполне может происходить в кризисные времена, и не исключено, что некие люди могут говорить или выступать от имени Эль-Барадеи.
САЛЯМ МУСАФИР: А где теперь весь этот мощный, хорошо подготовленный и многоопытный разведывательный аппарат? После оккупации он внезапно будто ушел в небытие…
САЛИМ АЛЬ-ДЖОМЕЙЛИ: После оккупации было сформировано новое ядро разведывательной службы из офицеров-ветеранов. В него вошло 600 бывших офицеров разведки. Впоследствии его начали наполнять новыми кадрами. Однако никто из руководящего состава от уровня начальника управления и выше туда уже не вернулся. Вернулись лишь те, кто занимал должность начальника департамента, и один-два начальника управлений. Вскоре государство словно ополчилось на них, выбросив их на улицу и опубликовав их фамилии на телеэкранах. На них обрушились репрессии, от которых больше всего пострадали иракцы-сунниты, вернувшиеся на службу. Их имена были опозорены, что вынудило их покинуть страну. Офицеры разведки также не избежали арестов и покушений на убийство. Они тоже эмигрировали из Ирака. Немало их проживает сейчас в Дубае, Иордании, Сирии, Ливане, Египте и Турции.