Варвары Крыма
Шрифт:
– Вывихнул ногу, не сломал.
– Болит очень! – простонал в ответ старшина. Смуглый извлек из мешочка плоский бутылек, и тогда я сказал, выпрямившись:
– Лечитесь, я их встречу.
Когда я прошел через пещеру с высоким сводом в основании ствола, трициклы вылетели из зарослей в верхней части Арки. Первый, где сидели водитель с Лонгиным, притормозил, и я на ходу вскочил на подножку, схватившись за трубу, служившую воеводе спинкой.
Машины нырнули под дерево. Лонгин сидел, расправив спину и глядя вперед, руки лежали на пистолетах.
– Четверо, –
Лонгин так и не повернул головы. Трициклы остановились, пулеметчик на втором присел за стойкой, поворачивая оружие из стороны в сторону. Я полез в решетчатый короб, в это время гетманы помогли Гену подвести к трициклу Ефима с перемотанным обрывком штанины коленом. Старшина принялся что-то объяснять воеводе, но тот оборвал нетерпеливо:
– Садитесь!
Когда Ефим и Ген, чья спина была серой от мази, оказались наверху, Лонгин хлопнул по плечу водителя, и тот завел мотор. Я достал губную гармошку из кармана, осмотрел угол, вытер о рубаху. Трициклы поехали, и Ефим воскликнул:
– Он жив! Стойте!!
Из-за шума двигателя Лонгин с водителем не услышали его, но мы с Геном обернулись.
На краю Арки стоял Влас, выбравшийся наверх по одному из корней. Шатаясь, вращая целым глазом – на месте второго было темное поблескивающее пятно, – он шагнул к свисающему вдоль ствола жгуту, протягивая к нему руки. Полыхнул сноп искр, и жгут загорелся. Я привстал, чтобы выпрыгнуть наружу, но понял, что не успею, и закричал, перегнувшись через борт короба:
– Ходу! Лонгин, быстрее!
Воевода кинул взгляд через плечо, в этот момент жгут распался, и десяток огоньков побежали по шнурам к развешанным на стволе шашкам. Лонгин прокричал приказ. Колеса взвизгнули, буксуя на влажном мху, и трицикл рванулся вперед, давя заросли колючки. Ефима швырнуло на дно короба, Ген растянулся на лавке. Второй трицикл несся следом. Решетка на штанге позади сиденья раскачивалась, стрелок улегся на ней, широко расставив ноги и обхватив стойку пулемета.
Дерево позади машины взорвалось. Вспышка полыхнула на всю пустыню, и раскиды просто не стало – сухая древесина превратилась в дым и труху, в пепел, облаком разошедшийся вокруг.
– Пронесло… – начал я, опускаясь на лавку рядом с Геном, но не договорил.
Трицикл задрожал.
То есть он подпрыгивал и качался до того, но тут было что-то другое. Мелкая неприятная вибрация поднялась к коробу откуда-то из глубины огромного, изогнутого дугой камня, по которому мы неслись.
Я уставился назад. Огонь почти погас, пепел оседал. Луна ярко озаряла Арку, которая дрожала все сильнее.
От места, где когда-то росла раскида, а теперь осталось лишь большое темное пятно, побежала трещина – белесыми зигзагами рванулась за нами, расщепляя Арку надвое.
– Быстрее!!! – завопил я, вскакивая. Рискуя выпасть из короба, замахал водителю второй машины: – Гони! Сзади, догоняет!
Ген обхватил меня за пояс, Ефим вскрикнул, пулеметчик другого
Но и трещина не отставала.
Арка начала рушиться, и за нами покатился нарастающий грохот. Перед тучей пыли и каменного крошева летела трещина, а позади огромная светлая дуга исчезала, обрушиваясь камнепадом.
Мы неслись к Донной пустыне, свистел ветер, луна бешено скакала в черном небе. Впереди курилось теплое озеро, похожее на меловой бассейн под заводом гетманов, слева колыхался серый султан гейзера, чье шипение едва доносилось сквозь грохот.
– Сядь. – Ген потянул меня вниз. – Выпадешь. Вслед за ним и старшиной я опустился на дно короба. Поток встречного воздуха прижимал нас к прутьям заднего борта, Лонгин пригнулся, спрятавшись за водителем, который укрылся за лобовой броней. Трещина догоняла второй трицикл, светлые зигзаги пропарывали камень, выбивая фонтаны шрапнели.
До конца Арки оставалось всего ничего, когда трещина поднырнула под машину. Та подскочила, переворачиваясь, из-под днища полетели камни с пылью, пулеметчика сбросило с решетки, он повис на турели. Еще один взрыв – и трещина отшвырнула трицикл со своего пути, будто досадную помеху.
Мы вылетели с Арки, а она обрушилась позади, став полосой камней, идущей от самого склона горы. Второй трицикл свалился на гейзер, и газовый столб опал.
– Влево! – проорал я. – Влево сворачивай! Лонгин повторил мой приказ. Едва не встав на два колеса, трицикл повернул на краю озера, поднял фонтан воды и рванулся вдоль извилистого берега. Меня кинуло на Гена, а того – на Ефима, который заорал от боли в ноге. Мы пронеслись мимо разбившейся машины – она вверх колесами лежала на гейзере, почти закупорив его, струи раскаленного газа со свистом били во все стороны. В такой аварии никто из экипажа выжить просто не мог.
– Дальше! – приказал Лонгин.
Озеро закончилось, трицикл мчался вдоль склона. Гора Крым безмолвной темной громадой высилась над нами, подпирая звездное небо.
– Теперь стой! – крикнул я. – Стой!
Водитель с Лонгиным оглянулись, я показал им, что надо затормозить, и вскоре двигатель смолк.
– Нога… – начал Ефим.
– Всем заткнуться, – перебил я. – Слушайте!
Мы замерли. Шипел гейзер, в озере булькало, потрескивал нагретый двигатель.
– Моторы шумят вроде, – неуверенно произнес старшина и сглотнул. – Тихо так… И еще вроде выстрелы.
– В пустыне звуки далеко слышны, – сказал Ген.
– Свет, – добавил водитель, выпрямившись на подножке. – Воевода, вон! Это фары. И не выстрелы, а движки хлопают!
Он показал в глубь Донной пустыни. Силуэты слоистых холмов озарил далекий свет фары. А потом вдалеке застучал автомат.
– Эй, ты! – Я уселся на лавку, взялся за прутья, потире расставил ноги. – Если хочешь, чтоб мы успели, жми так, будто за тобой гонятся все мутанты Крыма.
Глава 18