Варвары (Варвары - 1)
Шрифт:
И было бы все это - чистое вранье. Ни в какие космонавты Лешка Коршунов не собирался. Да и планов на будущее никаких особенных не имел. Жил себе, хулиганил помаленьку. Как все сверстники.
После школы поступил в университет, на физфак. Физфак к тому времени уже за Петергоф перевели. Дорога в один конец два часа занимала. Так что прогуливал студент Коршунов, ну... Как большинство. Хорошо, на факультете порядки были либеральные, а Леха - активный спортсмен, что в те, советские еще, времена кое-что значило. Так что терпели Коршунова в деканате, не выперли. Тем более, сессии прилично сдавал. Первые два курса Алексей в основном лоботрясничал. А на третьем вдруг с головой ушел в учебу. Сам
В общем, определился и распределился Коршунов - удачнее некуда. Был направлен в очень серьезный закрытый НИИ. Тогда полным ходом шли работы по "Бурану". [* Советский космический корабль многоразового использования.] Туда-то он и попал. Хотя перестройка уже началась, и все слегка пошатывалось.
Вот Горби ругать принято. Мол, развалил страну. Алексей его всегда защищал. Потому, наверное, почему отец его, "шестидесятник", Хрущева хаять запрещал. В свое время Алексей этого не понимал. Понял позднее. Когда уже прожил кусок собственной жизни.
Просто на время правления Горбачева пришлись Лехины лучшие, самые развеселые годы. Как лучшие годы его отца - на хрущевскую "оттепель".
Дома Алексей в то время почти и не жил. Дневал и ночевал на работе. Или же по стране мотался. Но спортивную форму держал: осенью-весной два раза в неделю в зале мордобойничал, зимой - горные лыжи, летом - в горы. В 1987-м, когда они с Черепановым познакомились, Коршунов считался уже очень неплохим скалолазом. С Генкой они первый раз встретились в августе 87-го. В Капустином Яре. Там космодром старейший. Оттуда первые баллистические ракеты запускались в 50-х годах.
27 августа был пуск "Модели-504". [* Модель "Бурана".]
Так назывался предпоследний аппарат серии "Бор-5". Представлял собой уменьшенную копию "Бурана" в масштабе 1 : 8. Пускали его в сторону озера Балхаш. Алексей принимал участие в создании "Мод ел и-504", потому и был откомандирован конторой на стартовый комплекс. Не один, конечно, а в числе рабочей команды. И Генка туда приехал. От своего ведомства.
Познакомились. Но пообщаться в тот раз не удалось, некогда было. У Черепанова свои дела были, у Алексея - свои. И работы по горло.
15 ноября 88-го запустили первый "Буран". В беспилотном варианте. Все прошло "на ура". Начали готовить второй пуск. Кое-что нужно было дорабатывать.
Наступил 1989-й. Газетно-журнальный бум, съезды народных депутатов по "ящику", академик Сахаров. А финансирование начали урезать. Причем пугающими темпами. Перспектива второго пуска все отдалялась и отдалялась, тая в неопределенности.
К тому времени Алексей уже знал, что Генка включен в состав экипажа этого второго "Бурана". А в мае им снова довелось встретиться. В Москве. У обоих "окно" образовалось. Пошли на пару по Москве бродить. Смешное тогда было время, переменчивое. Матрешечники, певцы уличные...
Побродили - да и расстались.
В отличие от Лехи, Черепанов в Звездный городок не волею случая попал, а своей собственной. С детства летать хотел. В смысле - летчиком стать - на космос не замахивался. Он был практичный юноша. Но так вышло, что по окончании Качинского ВАУ[* Качинское высшее авиационное училище.], был отобран в отряд космонавтов. Прошел подготовку к работе на "Салютах". Почти прошел. Потому что потом пошли в его жизни разные сложности и начался тот период его биографии, о котором рассказывать не положено. А потом период этот кончился и Черепанову вдруг предложили пройти перепрофилирование. Тогда как раз стали формировать будущие экипажи для полетов на "Буранах". Геннадий и согласился. Он потом признавался, что это, наверное, самой большой ошибкой в его жизни было. Но кто же мог предвидеть? Перспективы с кораблями многоразового использования открывались головокружительные. "Буран" ведь намного совершеннее американских "шаттлов", те когда еще проектировались - в семидесятые - восьмидесятые. С тех пор технология вперед на сто километров ушла.
Короче, все впустую оказалось. Работы по "Бурану" свернули. "Законсервировали", согласно официальной формулировке.
НИИ, где Алексей работал, тоже потихоньку начали переориентировать на программу работы со станцией "Мир". И группу Генки постигла та же участь. Несколько человек ушли, в авиацию вернулись. А Генка при его упертости, как Алексей теперь ясно понимал, остался. Прошел еще одну переподготовку - для полетов на кораблях "Союз-ТМ" и на борту орбитального комплекса.
И полетел бы. Да тут очередная хрень вылезла. Черепанов по росту чуть-чуть не подходил. Тут все дело в ложементе. На Земле все нормально. А на орбите, при долговременном нахождении в условиях невесомости, рост чуть-чуть увеличивается. Буквально на сантиметр-другой. Даже и не увеличивается, а позвоночник несколько деформируется. На Земле его сила тяжести прессует, а там-то - невесомость. Вот мышцы, поначалу, пока еще крепкие, и "выпрямляют" спинной хребет.
По идее, что требовалось? Ложемент индивидуальный сделать. И оказалось, что сделать его ну никак невозможно. На программу "Мир" деньги выделялись все в меньшем количестве, как и на космос в целом - не до того было. А уж после павловской реформы и вовсе тоскливо стало. "Мир"-то когда запустили? В 86-м, сроком на пять лет. А в 91-м планировали "Мир-2" запускать. Только в 91-м в стране бардак был, потом путч этот карнавальный...
Короче говоря, ситуация так и оставалась в подвешенном состоянии. До 92-го. В девяносто втором вдруг решили ложемент для Лехи сделать. И сделали. А в 94-м он лететь должен был. И все было бы хорошо, да случайность помешала. Прямо перед стартом Геннадий как-то умудрился грипп подцепить. Полетел другой экипаж. Черепанов потом признавался Алексею, что тогда почти решил уйти. Тем более что и было куда уходить. Но - остался. Амбиции пересилили. Упрямство врожденное, опять-таки. Правда, сам Черепанов эту свою черту не упрямством, а упорством называл.
Короче, остался. Прошел переподготовку на командира корабля - до этого бортинженером был. А полететь все никак не удавалось. С одной стороны, были в отряде и те, кто хорошо полетал уже - им, разумеется, предпочтение отдавали, с другой - те, кто помоложе.
На МКС Черепанов уже и не надеялся слетать. Возраст был слишком большой.
И вдруг привалила Генке удача. Где-то в недрищах нашей аэрокосмической бюрократической системы выродили решение - Черепанова к старту готовить. И вот в один прекрасный день Геннадия Петрович к себе вызвал и сообщил. И Алексея Генке представил: вот твой бортинженер.
Пока Черепанов за космос бился, Коршунов мирно занимался наукой. Влиянием микрогравитации на рост кристаллов. Казалось бы, крошечный участок науки, только для специалистов, но на самом деле - страшно важный. И где надо, это понимали. Работай Коршунов в Штатах, золотой ложкой ел бы. Но... Не то чтобы Алексей жутким патриотом был... Просто тема напрочь закрытая. Да и бывал он в этих Штатах. Ничего хорошего, кроме денег.
В тот день Алексею жутко везло. Все выстраивалось как нельзя лучше. С утра приходит на работу - докладывают: процесс, над которым несколько месяцев кряду бились, пошел. Значит - расширение темы и новые дотации. Час прошел - из бухгалтерии звонят. Деньги, которые с доисторических времен проплатить не могли, а тут нате вам, сподобились: придите и получите.