Варя. Я все вижу
Шрифт:
– Домовая, шевелись, – подгоняет меня Стасик и снова с хлюпаньем втягивает сопли. И смотрит при этом на меня, как грязь, которую ему нужно выковырять из этого места, а руки марать не хочется. В этом его огромный минус – он считает себя королем этой больницы. И позволяет себе издеваться над пациентами, когда все врачи уходят по домам. Я слышу скулеж бедолаг по ночам, а за ним постоянно следует гадкий смешок этого имбецила. Потому что знает, никто жаловаться не станет. А очередной синяк на теле пациента можно всегда списать на неуклюжесть или на другого больного.
– Знаешь, Стас, – смотрю на него, – когда я
– Знаешь, я может быть бы и обиделся, – он наклоняется ближе и говорит так тихо, чтобы слышала только я и при этом обдавая меня своим несвежим дыханием, – но мы оба прекрасно понимаем, что ты попала сюда надолго. И для меня будет честью сделать так, чтобы ты это время запомнила на всю оставшуюся жизнь.
– Стасик, ты же читал мое дело? – прищуриваюсь. – О, я думаю, что да. И ты в курсе, почему я здесь сижу. Так скажи мне, если я перерезала всех своих родных… разве у меня может дрогнуть рука по отношению к какому-то медбрату?
Я вижу, как дернулся его кадык и как в глазах промелькнул небольшое, но опасение. Но он пытается не выдать себя и отходит на шаг назад:
– Покажи руки.
– Серьезно? – хмыкаю. – Отсюда я ничего не могу вынести, я ведь даже рисую восковыми карандашами для малышей.
– Руки, Домовая, – требует он и я подчиняюсь, поднимая руки и показывая, что у меня ничего нет ни в ладонях, ни подмышками. Он обходит меня по кругу и останавливается за моей спиной, грубо подталкивая в предплечье. – Шагай вперед и чтоб без выкрутасов.
С одной стороны, хорошо, что он идет позади и не видит моего лица. Потому что я не радуюсь его страху. Я не кайфую от того, что меня считают убийцей. Я едва сдерживаю слезы. Ведь мне пришлось впервые вслух произнести то, в чем меня обвинили.
Но я не убивала родных…
Я не успела их спасти.
– Вы же понимаете всю ответственность? – сначала слышится немного истеричный голос заведующей это больницы, а затем в поле зрения появляется и она, и Егор.
Который стоит, подпирая стену спиной и скрестив руки у себя на груди. Внешне – скала спокойствия. В то время, как Ольга Владимировна в присущей только ей манере, пытается вдолбить ему в голову то, что я опасна для него, для себя и для всего окружающего мира. Я встречалась с ней трижды за все мое время нахождения здесь. И все эти три раза мне казалось, что она вот-вот либо разрыдается, либо сорвется и начнет тебя колотить. Не понимаю, как таким людям доверяют руководящие роли. Ей бы самой не мешало бы недельки две здесь полежать и полечиться.
– Все необходимые документы и разрешения у вас на руках, – голос парня даже не дрогнул, – я имею полное право забрать пациентку и начать экспериментальное расследование.
– Это неоправданные риски, – не сдается главврач. – Кому это вообще пришло в голову?
– Тому, кому надо. – Уже более резче следует ответ от Егора. – Такие детали и подробности вас не касаются. По факту, я уже получил разрешение на работу с Варварой Домовой от вашего вышестоящего руководства. Так что ваши возмущения… они не имеют никакого смысла. Они просто раздражают меня так, будто я слышу назойливый писк комара.
После этих слов он поворачивает голову в мою сторону и отталкивается от
– Добрый день, Варя.
– Добрый, – осторожно отзываюсь в ответ, не понимая до конца, что происходит.
– Почему она до сих пор в больничной одежде? – он окидывает меня взглядом.
– Потому что…потому что… – Ольга Владимировна никак не может придумать ответ. – Пациентка находилась на обязательном занятии.
– Давайте я сделаю вид, что не знаю о том, что у пациентов сегодня свободный день, – хмыкает Егор, – а вы быстро распорядитесь, чтобы Варе вернули ее повседневную одежду.
– Не могу, – главврач даже не скрывает превосходств в голосе, – у Варвары не осталось никакой одежды. Потому что она прибыла к нам вся заляпанная кровью и нам пришлось все утилизировать.
Мое сердце при этом пропускает удар и мне хочется провалиться сквозь землю. Оказаться уже в этом гребанном аду, который мне обещали и в полиции, и в сизо, и при первом знакомстве в этой больнице. Сил моих уже больше нет…
– Ладно, это не помеха, – Егор машет мне рукой, – пойдем.
И под удивленные, недоумевающие взгляды главврача, Стаса и еще двух охранников, я без наручников просто беру и выхожу следом за Егором за дверь, которую он без проблем открыл своим специальным пропуском.
Глава 8. Сейчас
– Что с тобой? – Спрашивает меня парень, заметив, что я застыла на месте.
А я не могу даже слово сказать. Такие эмоции нахлынули, что пришлось зажмуриться. Я как будто вдруг стала скалолазом, который добрался на вершину горы, где в атмосфере царит сплошной разряженный воздух. Обрушившаяся на мои рецепторы свежесть, казалась такой странной и удушающей после больничных ароматов. Непривычные звуки улицы пугали своим разнообразием. Непроизвольно обхватываю себя руками и поеживаюсь. Как запуганный зверек, которого вытащили из его норы и теперь, образно держа за шкирку, заставляют смотреть на свет. А еще резко накатывает головная боль.
– Последствия сотрясения? – от Егора не укрывается то, как я начинаю массировать висок.
– И да, и нет, – морщусь, но делаю первые шаги в его сторону. – Сотрясение лишь усилило их. А мигрени начали преследовать меня с того вечера, когда мы выехали на вызов.
– А галлюцинации? Они тоже начались после той поездки?
– Да, прямо на следующий день, – обреченно вздыхаю, заранее понимая, о чем он сейчас попросит.– Папа так и не вернулся из участка, так что мне потребовалось все мое мастерство утром, чтобы скрыть потрясения и переживания перед мамой. Да и перед подругой Никой тоже…
Тогда
День будет тяжелым.
Это я поняла после кошмарной ночи, когда мне удалось в общей сложности подремать часа полтора. Но я то и дело подрывалась на постели, потому что перед лицом то возникало, то пропадало изуродованное лицо студентки.
Когда наконец-то взошло солнце, я поплелась в ванную в надежде, что горячий душ смоет кошмарные воспоминания. И даст хотя бы чуть-чуть бодрости. Потому что, честно говоря, чувствовала я себя так, словно по мне проехался грузовик. Причем сначала в одну сторону, а потом, добивая, в другую. А впереди ведь еще завтрак с мамой и учебный день в университете. И не мешало бы набрать папу и узнать, может появились новые детали? Но это все потом, все потом…