Варяги. Меж степью и Римом
Шрифт:
— Нет, — покачал головой Станислав, переправляя мешочек с золотом в поясную суму. Это было бы неуважением к вам. Тут, как только что было сказано, всего лишь малая часть, знак внимания и доверия ко мне вашего могучего ордена. А можно ли подвергать сомнению и пересчетам меру доверия? По мне так нет.
— Думаю, мы в вас не ошиблись, сын мой. Тогда можете идти обратно, на тот постоялый двор. Или побродить по улицам этого красивого города, здесь есть на что посмотреть. Только не отлучайтесь надолго, приглашение ко двору, а значит к новому архиепископу, может оказаться у вас в любое время. До скорой встречи, дети мои.
Когда нежданные, но оказавшиеся столь нужными гости ушли, Бернард позволил себе прикрыть глаза и расслабиться. Новые люди, новые возможности. Особенно эта «живая книга» порадует вышестоящих. Хотя и молодой человек неплох, обладая не только целеустремленностью, но и осторожностью. Такой пригодится ордену, пусть и в миру. Да, в миру. Решено! Что же до тех язычников Йомсборга и их использованию для нажима на пруссов перед окончательным уничтожением… Пусть решает Гауденций. Ведь Гнезно, да и большая часть Польши — его заботы, порученные лично Папой. Пусть он решает, а умный Бернард посмотрит, как новоназначенный архиепископ справляется с возложенными на него обязанностями.
Глава 9
Роскошно живут печенежские ханы! Это я понял сразу, стоило мне оказаться внутри шатра. Шелк, золото, множество мягких подушек, украшенные драгоценными каменьями чаши с кувшинами Аляповато, конечно, но такой стиль как нельзя лучше воспринимается подобными субъектами. Под себя ведь делал, чтобы обитать в наиболее комфортной обстановке. А тут мы, все из себя чуждые его уютному мирку степного стервятника.
А, пустое. Мне тут не жить, надо всего лишь расспросить Келгена, бывшего хана бывшего племени Иртим. Только сначала устроиться тут, словно у себя дома. Психологическое воздействие на недавнего хозяина всего этого добра будет оказывать серьезное. Пускай не забывает, что потерял практически все и вот-вот может потерять последнее. Что именно? Жизнь, семью. Насчет последнего, конечно, блеф, но он-то про это не догадается. Он бы на нашем месте с легкостью вырезал весь род побежденного, включая младенцев. Кровавые обычаи, в степи они особенно живучи, хотя и в более цивилизованных местах сплошь и рядом встречаются, пусть даже обставленные минимумом правил.
— Хороший шатер, — одобрительно покивал ввалившийся Магнус, обойдя его от и до, сунув нос везде, куда он только пролез. Я бы себе такой взял.
— Так никто и не мешает, брат. Бери. Твоя личная доля от добычи, я уверен, это вполне позволит. Еще и останется!
— Вот как! Я думал, что ты себе захочешь, он куда роскошнее твоего будет.
— Да зачем оно мне? — не удержался я от усмешки, наблюдая за тем, как Магнус пробует на предмет мягкости и удобства груду обтянутых атласной тканью подушек разного цвета и с затейливым золотым и серебряным шитьем. В походах на всю эту роскошь времени нет, а отдыхать летом на природе я и без него могу. Сам знаешь, я далеко от своей главной берлоги на отдыхе удаляться не люблю.
— И то верно. Тогда я за собой эту прелесть удержу, — спохватившись, жрец Локи вымолвил. А хана вот-вот приведут. Я приказал не мешкать.
Что ж, у меня никаких протестов не возникло. Ратмира с Лейфом сейчас отвлекать вовсе не обязательно, у них свои дела. Хирдманы личной охраны всегда рядом. Их может быть не видно, но они есть. Наверняка к ханскому шатру обычному воину и не подойти без того, чтобы люди Одинца не узнали самую неосознанную мотивацию сего поступка. Бдят-с, однако. Не зря Гуннар Бешеный сейчас был относительно спокоен насчет надежности моей охраны. Относительно потому как был полностью спокойным он не мог по долгу службы. Спокойный и не думающий о неприятностях глава тайной службы означает одно ему пора на заслуженный отдых.
О, хан пожаловал! Руки связаны за спиной во избежание естественных душевных порывов, но в остальном вид имеет вполне себе приличный. А еще хан хоть и коряво, с акцентом, но говорит на нашем языке. Значит, переводчик на первых порах не потребуется. Ну а если что можно и позвать, невелика сложность.
— Посадите его, — приказываю двум хирдманам, что и доставили сюда Келгена. Как-никак его бывший дом, пусть напоследок почувствует себя частично прежним, — дождавшись, пока хирдманы хана усадят, а потом покинут шатер, я добавил. Вот так куда лучше. Будем говорить, Келген, непременно будем. Выбора у тебя все равно нет.
— У всех он есть, рус!
— Согласен. Ты можешь выбрать пыточных дел мастера, который превратит тебя в воющий кусок мяса, готовый сказать все, лишь бы прекратилась боль. Или рассказать все по доброй воле, получив возможность для своей семьи, а именно женщин и детей, избежать невольничьих ошейников. Выбирай. Хочешь познакомиться с раскаленными иглами, недостатком воздуха и прочими прелестями? Не хочешь Равно как и доставить страдания семье. Значит, будешь говорить.
— О чем?
Судя по тону, в котором явственно проскальзывали нотки надломленности и обреченности, проблем с этим «пассажиром» не будет. Все выложит. Да и Магнус кивает, подтверждая готовность хана рассказать все, что мы пожелаем. Вот и ладушки!
— Время покажет, а его будет много, до Киева еще не скоро доберемся. Но сейчас интересуют ваши племена, особенно по левую сторону Днепра. Гила, Харавои, Хопон Сколько воинов способны выставить, как скоро, что будут делать, когда узнают об уничтожении Иртим?
— Гила ушли, рус, — говоря это, хан аж передернулся, словно это известие его сильно задело. Да нет, действительно задело, потому как в глазах появилась слабая тень гнева. Походный хан Чегдан вернулся со своими воинами, с большей частью. С добычей, но небольшой. А остальных с ним почти не было. Они стали появляться позже поодиночке и малыми отрядами. Вы, русы, разгромили нас. Но Чегдан Он спасся сам, угнав табуны заводных коней других. И снова ушел.
— Куда?
— Никому не ведомо. За Днепр. Не ищи его в наших кочевьях, рус, там ему не жить. Боги гневаются, духи предков алчут его крови. Для любого племени он и его кровь добыча.
Вот так дела творятся! Прямо шекспировские страсти в печенежской глуши, смешанные с забавами кровной и прочей мести. Похоже, что хан племени Гила оказался куда как сообразительнее своих коллег, поняв, что дело пахнет не просто жареным, а откровенно горелым
— То ли радоваться, то ли огорчаться, — протянул Магнус, услышав новость. Теперь его не догнать, он быстро бежит, то есть скачет.