Варяги. Меж степью и Римом
Шрифт:
И вот сейчас духовная наследница многих поколений жриц до нее, далеко не худшая среди сестер по храму, чувствовала и понимала боль. Чужую, которую ее учили не пропускать через себя. Иначе и впрямь с ума сойти можно. Но и совсем без чувств тоже нельзя. Это знала она сама, знали и ее наставницы.
Наверное, именно потому холодная красавица и обняла Станислава. Просто так. Не из-за необходимости поддержать, успокоить, восстановить пошатнувшиеся душевные силы. Нет, не из-за этого. Быть может, желание хоть самую малость отогреть душу, которую заморозили все те беды. Что пришлось перенести. Да и слова, что она похожа на Драгомиру Она это знала, потому именно ее и выбрали из многих других. Жестокая игра, нужная для дела, но от этого не становящаяся хоть капельку менее «грязной». Игра на чувствах не врага, а союзника, уже раз поспособствовавшего их цели.
Сделать тут ничего нельзя было. В общем. Зато по мелочам Не просто постараться самой вернуться с победой, не только вернуть полезного спутника, но и вернуть его не бездушным, одержимым только местью истуканом, но хоть немного живым, чувствующим.
— Ну все, все А то расчувствовалась через меру, — отстранилась жрица Лады от своего спутника и помощника. Да и Драгомира вспомнилась.
— Ты ее знала?
— Немного. Мы все друг друга знаем, — невесело улыбнулась Вельмира, глядя на Станислава, у которого даже такое вот упоминание об умершей любви вызывало отблеск жизни, хоть и слабенький. Нас не так много. Из тех, кто не просто в храмах, а вот так, особо богам и родной земле способствует. Потом, если хочешь, расскажу тебе кое-что о ней. Если захочешь. Но я бы не стала на твоем месте. Потом, в Ирие-Валгалле, как тебе больше нравится, встретитесь. Пусть сама поведает.
— Ирий и Валгалла Это же разное. Я до Драгомиры вашими богами не интересовался. Да и потом не очень. Но все же это помню. Валгалла это у северян. Ирий у вас.
— Хальфдан две веры в одну крепит. Истинное порождение Локи, этого бога-демона хитрости. Ну да тебе то знать пока не следует. Лучше пойдем, а то слишком долго тут стоим, парочку влюбленную изображаем. Служители церкви и лично Папы нас ждут.
И не удивляйся, смелый и наивный мальчик Все «христово воинство» на землях этих служит не князьям, королям и иным владыкам, а лишь Святому Престолу. Сам же Папа, владыка Рима, вынужден прислушиваться к императору Священной Римской империи. До поры, пока еще не набрал достаточной силы, чтобы стать выше прочих владык. Он ведь «наместник бога на земле», а они всего лишь земные владыки, небеса им никак не подвластны. Вот мы и идем к его слугам. Сначала не к самым важным. Потом Боги укажут путь.
Вельмира говорила со Станиславом, но полностью ли сказанное запечатлилось в его разуме, ее не слишком заботило. Она прошло шла по улицам города в сопровождении помощников и думала. Просто мысли облекались в слова и слетали с губ, только и всего. Говорила она тихо, Войцех с Гавелом бдили, дабы поблизости не было лишних ушей. Да и вообще, безлюдно в этот час на улицах Гнезно. Лишь редкие прохожие из числа простого люда шмыгали мимо, чем-то напоминая вспугнутых мышей. Еще реже малым числом показывалась городская стража. Места тут не слишком хорошие, это же не центр города, где благородный люд прохаживаться изволит.
Не центр. Туда они пойдут позже, как только поговорят с тем, кто решает важные вопросы, оставаясь в тени. Бенедиктинцы. Те самые, которым Святой Престол поручил окончательную христианизацию Польши и не только ее, но и окрестных земель. Бенедиктинцы, многие из которых становились епископами в новообращенных землях для их окончательного умиротворения «крестом, огнем и мечом». Унгер Познанский тому пример.
Опасный противник. Жрицы Лады это хорошо понимали. Незаметно проникающие под своими скромными, зачастую бедняцкими одеяниями, они щедро рассыпали золото, лесть, угрозы. Да и потом, подведя под власть Папы новую землю, никуда не исчезали. Часть так и вовсе не выходила из тени, оставаясь глазами и ушами Рима. К одному из таких «глаз и ушей» Вельмира сейчас и направлялась. Он знал много, был связующим звеном с теми братьями по вере, кто находился близ князя Мешко Пяста. Помимо того, именно на него лучше всего должны были подействовать те верительные грамотки, что были у жрицы. Оставалось лишь в последний раз напомнить Станиславу его действия, от которых никак нельзя отступать. Эх, могла бы она сама Но нет, женщине при том разговоре вмешиваться никак нельзя. Не поймут. Или хуже того, поймут слишком много.
— Его зовут Бернард, — процедила Вельмира. Остановившись в паре домов от нужного ей. Вон тот дом вовсе не мастерская сапожника. Нет, сапожник там есть, исправно стучит молоточком, шелестит кожей и прочим добром. Только он всего лишь скрывающая суть завеса. Говорить с Бернардом будешь только ты, я сижу и молчу. Не уверена, что даже смогу тебя предостеречь, если разговор пойдет неправильно.
— В рукаве или прическе у тебя точно есть несколько острых доводов
— Плохая шутка, Михаил. Для начала, я не знаю сколько в том доме людей Бернарда. Сам он стар и немощен, к тому же от вечных постов едва ноги переставляет, но другие умеют обращаться с мечом. А убей я его кто сопроводит нас к птице поважнее? Запомни, что Бернард лишь второе звено цепи.
— Второе?
— Первым был напыщенный болван Болеслав Мшанский. Нам же нужен тот, кто принимает решения. Слышал про Адальберта Пражского?
Станислав сделал неопределенное движение рукой. Он и впрямь вроде бы что-то слышал, но по большому счету не помнил толком, что именно. У него были совсем иные интересы до появления в жизни Драгомиры, во время жизни с ней, да и после тоже. А в кратком, но выматывающем обучении в Киеве ему про это имя ничего не говорили, тут он ручался.
— Любопытство, по словам христианских священнослужителей, большой грех. И я знаю, почему так сложилось. Нелюбопытными людьми проще править, они покорно идут, не делая вникать в суть и видеть те нити, при помощи которым ими управляют таящиеся в тенях пастухи. Но я не о том. Адальберт епископ Праги. Он доверенное лицо Папы, а потому и его брат Гауденций тоже пользуется доверием, лишь немного меньшим. А тут, в Гнезно, создается новая даже не епархия, а архиепархия. Стольный град все же!
— Мешко обрадуется, — пожал плечами Станислав, которого эта весть не слишком взволновала. Попробует сменить княжество на королевство. Этот, что в Риме сидит, его поддержит. Нам то что с того?
— По верхам глядишь. Хотя головой думать начал, мой дорогой мальчик, — Вельмира язвила, но беззлобно и с толикой симпатии. Заметной толикой, потому как это видел и ее спутник. Могу еще разик поцеловать. И не только. Потом. И не говори, что впал в столь любимое некоторыми служителями Христа целомудрие. В Киеве по веселым домам похаживал.
— То девки, а ты другая. На Драгомиру похожа. И, наверно, тоже иногда Мирой зовут. Не девка, совсем другое. С тобой так нельзя.
— А если иначе тогда можно?
— Иначе Для меня она еще не умерла. Голос постоянно звучит, я же постоянно помню, что должен поквитаться с отнявшими ее. Что будет потом? Может, я смогу начать жить. Просто жить. Ты на нее похожа — пробормотал Станислав, все понижая и понижая голос. Мира Хотелось бы мне уже там, в Киеве, оказаться на берегу Днепра. И не одному. Но не сейчас.
Вельмира промолчала, лишь бережно, нежно провела кончиками пальцев по шее спутника и Она не решилась сейчас на большее, дабы не нарушить нить не союза, но доверия, возникшую между ними в это мгновение. Пришло и понимание того, что с НИМ она в игры играть не станет. Иначе потерять уважение к самой себе. Что будет дальше, какие отношение будут с этим обожженным горем и ненавистью парнем лишь боги ведают. И самую малость она сама когда сумеет выбросить из головы порученное ей дело. Вот завершит и точно выбросит.