Варяги. Смута
Шрифт:
— Нехорошо. Лишили меня возможности побеседовать со столь интересными и полезными людишками, — слегка огорчился я. Ну а смысл подобного подарка понятен. Живые, они много чего сболтнуть на допросах могли. А так… нет человека, нет и проблемы. — Теперь снова с тобой говорить буду, Добрыня. Племянник твой, как я понимаю, к ромеям под крылышко собрался?
— Тебе есть ли разница?
— Есть. Поскольку он же не прямо в Царьград поплывет, а, как я понимаю, в Тмутаракань. И не смотри на меня так, я твои думы читать не обучен, про это самый выгодный для всех вас путь. Самый надежный ваш союзник рядом, мощные крепости, море, торговые пути, суда опять же в числе немалом. И от нас далеко. Я ничего не пропустил?
— Догадливый…
— Тем и спасаюсь. Так вот, я знаю, что там большая часть во главе с наместником, Романом Ростиславовичем, верна твоему племяннику, но не все. Поэтому…
— Живыми отпустим.
С трудом удержавшись от слишком уж язвительного комментария, я обошелся более деловыми словами.
— Не первый раз разговариваем, Добрыня. Не смеши богов, твое слово среди варягов ничего не стоит. Я с тобой своих людей пошлю, которые все проверят. А взамен тут кое-кто очень важный останется. К примеру, Доброга.
Ох тут и крику было! Много, да громко, да затейливо. И все со стороны одного единственно княжео дядьки. Сам глава «тайных» вел себя тихо, где-то даже слишком. Понимал, что ему высовываться не стоит, а то мигом его главная сейчас тайна всплывет на поверхность.
Ну а страсти начали утихать после двух событий. Вначале Софья и Магнус. как жрецы, приняли с моей стороны клятву, что я Доброгу ни пытать не собираюсь, ни пытаться подкупить. Добрыня, хоть сам нарушал любые обещания, но знал, кому в этом плане верить можно и нужно. К тому же и Доброга, метнув в мою сторону короткий, но выразительный взгляд заявил:
— Решать Владимиру Святославовичу, но это устраивающий всех выход. Князю будет на пользу, если я останусь в Киеве еще на некоторое время…
Добрыня скрипнул зубами, но вынужден был согласиться. Ну а Софья, язва желудочная, не удержалась, раскрывая тот мотив, который лежал на поверхности.
— Такой умный мужчина несомненно найдет способ перенаправить привязанных к Киеву прознатчиков… Тех которые дадут о себе знать не сейчас и не в ближайшие дни. Да и другие дела найдутся…
— Софья, прелестное дитя лады, ну нельзя же так открыто, — с мягкой укоризной обратился я к девушке. — Все об этом знают, но говорить прямо как-то неприлично.
— Знаю-знаю… Но я такая шаловливая!
Вот что с такими как она красотками делать? Они прямо чувствуют мою к ним слабость и пользуются по полной. Хорошо еще. что слабость распространяется лишь на мелочи, а они и про это знают. Но вот чтобы так… Есть! Сейчас я на нее перевалю последнее, самое неприятное и сложное для меня. Пусть попробует сама побрыкаться, выцарапывая из наших врагов заключительную часть выкупа. Ту самую, жизненно важную для одной доверившейся нам женщины.
— Софья. Насчет Рогнеды — начинай сама.
— Все самое сложное — одной маленькой девушке, — притворно опечалилась прекрасная шпионка. Жрица и просто необычная личность, после чего перевела свое внимание на Добрыню. — Ярл Хальфдан дал клятву Рогнеде, что поможет ей вернуть отобранных у нее детей. Сын и три дочери, с которыми ей даже видеться нечасто доводилось в последние годы.
— Дети у своего отца. И к тому же это и мои родичи…
— Потому я говорю с тобой, а не с тем же Доброгой, — если Добрыня раньше и мог принять Софью за обманку, одну из множества пешек в игре, то сейчас, слушая ее жесткий, уверенный голос, уж точно не ошибся бы. — У твоего племянника много детей. Сыновья, дочери…
— И все они родные. Родной кровью не торгуют!
— Это единственное, тобой сказанное, что идет от души и по чести, — предельно серьезно вымолвила жрица Лады. — Да, своих детей не продают. Не отдают… Но еще их не вырывают из рук одного из родителей, что вы оба сотворили. Я уже не говорю о других делах. Потому нужна встреча.
Я тут мог только кивнуть, подтверждая озвученное Софьей. Чисто силовыми методами подобный вопрос не решить. Хоть Владимир с Добрыней те еще твари, но своей кровью расплачиваться не собираются. Что-то человеческое в них все же осталось, в отличие от многих уродов из моего родного времени.
— Встреча Владимира и Рогнеды? — слова Добрыни были перенасыщены ядом, причем по вполне понятному поводу. — Она мечтает его убить!
— Мечты не исчезнут, но могут быть отложены. А дети… это другое.
— Всеволод любит отца, он для него и наставник, и тот, на кого он стремится быть похожим.
— Если так, то так, — дернула плечиком Софья. Понимала, что единственный устраивающий обе стороны путь будет нелегким. — Придется тогда приводить детей. В присутствии обоих родителей и жрецов… Если ты и Владимир желаете, можете ромейских приволочь от себя. Другие, поди, и не согласятся. Там и решится, кто из детей с кем останется. Их, хоть и детский, голос будет важнее прочих.
Вот тут Добрыне крыть было нечем. В среде варягов легко было расторгнуть брак, особенно в случае веских доводов одной стороны или при взаимном согласии. Ну а дети… В случаях искренней неприязни родителей приходилось устраивать довольно сложную процедуру, выясняя, к кому они больше привязаны и есть ли варианты, помимо окончательного разрыва. Тут же… только симпатии самих детей, подтвержденные жрецами. Иначе никак.
Софья еще некоторое время пререкалась с Добрыней, но накал постепенно спадал, переходя в русло конструктивного разговора. Время встречи, ее место, участники с обеих сторон… Пока все это было предварительным, но и этого для первого раза хватит.
Пришло время расходиться. Но лишь на краткое время. И еще…
— В качестве небольшого подарка могу отдать написание договора вам, то есть тебе, Владимиру и кто там еще подобными делами занимается.
— Тебе зачем? Здесь не Византия…
— Для потомков, Добрыня. И для других, кто захочет увидеть в не такие отдаленные времена. Но если не хотите, мы и сами с усами, а некоторые еще и с бородой…
— Напишем, — процедил родич уже почти не великого князя… Это все?
— Почти. Утром начинайте вывод войск за стены. Ворота открыть, воинов со стен снять… Их места постепенно займут мои хирдманы. И не скрипи зубами! Вы все в полной безопасности. Если сами глупостей не сотворите. Клятвы я даже ради тебя и твоего племянничка нарушать не стану… Хотя честно признаюсь, очень хочется!