Варяги
Шрифт:
Рюрик повернулся к нему, глаза вспыхнули, как когда-то, молодым огнём и бешенством. Но тут же и потухли.
— Твой совет, ярл Аскольд, неприемлем, — глухо ответил он. — Впрочем, ты всегда был только хорошим воином...
Ответ прозвучал спокойно и слегка насмешливо. Князь не хотел гневаться на испугавшегося словен ярла. Вместо него разгневался Олег. Прошедшие годы вытянули его вверх, раздали вширь. Перед Аскольдом стоял воин в расцвете сил и молодости. Курчавилась первым волосом борода, глаза метали злые искры, рука тянулась к поясу.
— Если ты, ярл, знаешь что-нибудь такое, чего не знаем мы, ты совершаешь самое тяжкое преступление — предательство. Воинский закон карает предателей. Ты будешь... — И осёкся под тяжёлым немигающим взглядом Аскольда.
— Оставь его, Олег, — по-прежнему спокойно велел Рюрик. — Он ни в чём не виноват и... прав. Ярл, можешь взять ладьи. Сколько тебе надобно. Ни одного твоего дружинника не задержу. Пусть забирают имущество. Вами добытое — ваше.
— Но, дядя!.. — вспыхнул Олег.
— Я сказал, — оборвал его Рюрик, и Олег, круто повернувшись, вышел из палаты. — Иди, ярл. Пусть свершится то, что предначертано богами. Если поход твой будет неудачен — возвращайся. Я тебя приму, примут ли другие — не знаю. — И кинул мимолётный взгляд на дверь.
Повинуясь неясному движению души, Аскольд склонил голову перед Рюриком. В палате повисла тишина. Рюрик подошёл к нему, совсем по-стариковски подволакивая ноги, положил руки на плечи, заглянул в глаза и легонько оттолкнул.
Пушко, недовольно ворча, провёл кузнеца в малый покой, где никто не мешал бы их беседе.
— Как мыслишь, посаженный, — с прямого, как удар молота, вопроса начал разговор Родомысл, — Новеграду дальше жить? Под князем продолжать станем али как?
— Ежели ты только за тем и пришёл, то проваливай. Без тебя со старейшинами разберёмся, — в сердцах ответил Пушко и тяжело поднялся — грузен был.
— Не гневайся, посаженный, — попросил Радомысл, продолжая сидеть. — Не впусте пытаю. Чай, ведомо тебе, земля гнев копит на князя Рюрика и его дружину. И в граде их не привечают. Потому и пытаю: как дальше нам быть?
— Значит, опять противу князя затеваете встать, так, что ли? — присунулся Пушко к Радомыслу. — Сразу отмолвлю: я в таком деле не участник и вам не советую. Град до сих пор не оправился, а вы его опять в сечу ввергнуть надумали...
— Поспешаешь, посаженный. Никто о сече не говорит. А противу Рюрика... Нетто сам ты согласен под ним всю жизнь маяться? Молчишь? Ладно. Я скажу. Не смирились словене, а остальное сам понимай. Говоришь, град не оправился? Верно. Сколь лет прошло, а мы все пришибленными ходим. Ни рукодельцев добрых, ни гостей торговых. Мыслю, под Рюриком и не оправиться нашему Новеграду и... при Гостомысле варягов вышибли...
— Так то при Гостомысле, — откликнулся Пушко. — Гостомысл вёл...
— Словене теми же остались, а повести кому — найдётся.
— Смотри, Радомысл, коли в граде Князевы дружинники пропадать учнут, как в посельях и селищах...
— Не грози, посаженный, — прервал его кузнец, — не пристойно. Не за тем к тебе шёл...
— Так чего ты хочешь от меня? — с раздражением спросил Пушко.
— Не я — земля словенская требует, чтобы ты знак дал кривским и веси, дабы они дани Рюрику больше не присылали.
Посаженный озадаченно промолчал.
— Разумею. Я весть пошлю, значит, весь Новеград заедино. Вы кашу заварите, а мне головой отвечать. Нет уж, сами надумали, сами и дело делайте.
Радомысл поднялся. Продолжать разговор не было смысла. Может, зря пошёл к посаженному? Может, надо было Михолапу идти?
Пушко окликнул его уже у двери.
— Погодь, Радомысл. Слышал, от Рюрика его воевода Аскольд уходит?
— Куда? — повернулся кузнец.
— Не ведаю, и... я тебе ничего не говорил.
— Благодарствую, посаженный, за весть. Помни и ты: я тебе тоже ничего не говорил.
— Добро, — согласился Пушко. — Пусть будет по-твоему. Учти, у князя дружины ещё много остаётся...
— Учтём, — согласно наклонил голову Радомысл.
Поведение посаженного казалось ему странным: наотрез отказался помочь и тут же сообщил весть об уходе княжеского воеводы. «А что он теряет? — подумав, усмехнулся кузнец. — Завтра о том все градские знать будут».
Михолапа весть об уходе Аскольда обрадовала. Даже отказ посаженного обратиться к кривским и веси не очень опечалил.
— Допекли мы их, Радомысл, допекли, — довольный, говорил он. — Погодь, и других допекём. Они у нас ещё не так побегут. А со старейшинами кривскими и весьскими сами договоримся. Без посаженного, чтоб ему пусто было...
Вошёл в берега Волхов. Покатил ленивые воды Ильмень. Засновали по реке и озеру малые и большие ладьи. Поспешили купцы, истомившись зимней сидячей жизнью, до заветных мест, куда в другую пору не попадёшь. Прибавилось им хлопот. Раньше только свою землю знали, торг вели с рукодельцами, заглядывали к смердам в селища. К концу красной летней поры возвращались в Новеград с насадами, груженными рухлядью, хлебом, мёдом. Тут уж их поджидали торговые гости, больше чужеземцы — из своих мало кто осмеливался пускаться в дальние странствия...
Давно поубавилось иноземных гостей в Новеграде. Худую славу купил себе князь Рюрик, и град щедро наградил ею. Приходится купцам торить новые для себя пути. К франгам, в италийскую землицу (говорят и такая есть — тёплая, благодатная) новеградцы пока не ходили. Зато ближних соседей — булгар, буртасов, хазар [32] , Византию — вызнали. О землях своего языка — дреговичей, полян, волынян [33] — и говорить нечего, с ними ещё деды и прадеды мену вели...
32
Булгары — тюркоязычные племена в Среднем Поволжье с VII в. В X — XIV вв. основное население Болгарии Волжско-Камской. Их потомки — чуваши, казанские татары и др.
Буртасы — племенной союз V—XI вв. в Среднем и Нижнем Поволжье. Занимались сельским хозяйством и охотой. С VII в. под властью Хазарского каганата, затем Киевского государства. Ассимилированы волжско-камскими булгарами и другими народами Поволжья.
Хазары — тюркоязычный народ, появившийся в Восточной Европе после гуннского нашествия (IV в.) и кочевавший в Западно-Прикаспийской степи. Образовали Хазарский каганат (VII — X вв.), раннефеодальное государство во главе с каганом.
33
Дреговичи — союз восточнославянских племён по реке Припять и её левым притокам. С X в. в составе Киевской Руси.
Поляне — восточнославянское племенное объединение VI — IX вв. по берегам Днепра и низовьям его притоков от устья Припяти до Роси. Полянам принадлежит главная роль в создании раннегосударственного объединения славян Среднего Поднепровья — Русской земли (первая половина IX в.), ядра древнерусского государства.
Волыняне — объединение различных племён восточных славян в бассейне верхнего течения Западного Буга.