Варяго-Русский вопрос в историографии
Шрифт:
Но Вертинские и Ксантенские анналы, говоря о войне 844 г., называют не ободритов, а вообще славян. То обстоятельство, что Гостомысл фигурирует в Фульдской хронике IX в. именно как король (гех), которому подчинены славянские «корольки» (reguli), давно обращало на себя внимание исследователей, отмечавших, что предшествующих и последующих правителей ободритов хронисты называли князьями, а не королями[39]. Естественнее всего объяснить эту особенность тем, что к середине IX в. сложился более широкий союз племен, возглавлявшийся Гостомыслом[40]. Центр этого союза мог находиться именно на Руяне. Гельмольд, писавший, правда, позднее, особенно выделял племя руян: «Они занимают первое место среди всех славянских народов, имеют короля и знаменитейший храм. Именно поэтому, благодаря особому почитанию этого храма, они пользуются наибольшим уважением и, на многих налагая дань, сами никакой дани не платят, будучи неприступны из-за трудностей своего месторасположения. Народы, которые они подчинили себе оружием, принуждаются ими к уплате дани их храму»[41].
В IX в. Руян еще успешно противостоял Каролингам, хотя война 844 г. своим результатом побуждала активизировать перемещение балтийских славян на восток. Можно полагать, что как раз в это время король руян и бодричей Гостомысл стал инициатором усиления упомянутого процесса. Новгородская ИЛ позволяет именно в таком смысле истолковывать ее лапидарный текст. Эта летопись упоминает «Великий град» как столицу, которая была захвачена пришельцами «варягами». Столицей ободритов был Велиград, название которого и латинские тексты передают как Магнополис, т. е. именно Великий город. Этот город, известный также под названием Рерик, был разрушен во время нападения датского правителя Годфреда в 808 г., о чем сообщают хроники, причем была опустошена земля ободритов, которые оказались вынуждены пообещать выплату дани. О возложении дани в связи с захватом «Великого града» и «протчих» говорится и в ИЛ. Согласно ее тексту, Гостомысл, посланный отцом по просьбе людей, которые «терпяху тугу велику от варяг», их «овы изби, овы изгна», и после победы над ними «град во имя старейшего сына своего Выбора при мори построй».
Критики ИЛ указывали на то, что город Выборг построен шведами значительно позже в бухте Финского залива. Последний переписчик ИЛ, вероятно, думал действительно о нем, транскрибируя соответственно написание своего скорописного оригинала. Но можно полагать, что там читалось не совсем так. Разрушенный Велиград находился на некотором удалении от Балтийского моря; он со временем возродился, но прежнего значения уже не имел и, хотя оставался главным городом ободритов, был известен уже под своим немецким именем Микилинбург (отсюда позднейшее название немецкой земли Мекленбург). Зато именно «при мори» - на той же реке, что и Велиград-Рерик, но при впадении ее в море, вскоре появился город Вышмор (или Весмир), впоследствии получивший немецкое название Висмар, который стал крупным центром торговли, каким был прежде Велиград[42].
Следующая фраза ИЛ: «Учини с варяги мир, и бысть тишина по всей земли». Как раз к этому периоду относится заключение немецкого исследователя истории государства ободритов о переходе их «от союза с франками к альянсу с данами», причем «взаимодействие ободритов и данов», по его словам, «стало важным фактором политических расчетов»[43]. ИЛ, писавшаяся в начале XI в. в Новгороде, не вдавалась в систематическое рассмотрение обстоятельств, важных для ободритов, велетов и руян на полтора столетия раньше. Ее интересовали дела Приильменья, а не Прибалтики. Поэтому не вызывает удивления отсутствие в ней известий о военных действиях там в 838-839 гг., в 844 г. и позже, но симптоматично упоминание о «тишине» в связи с разговором о Гостомысле. Немецкие историки, склоняясь к тому, что в этот период у ободритов произошла смена династии, показателем этого считали резкие отличия имен Гостомысла, упомянутого под 844 г., и Добромысла - под 862 г.
– от имен предшествовавших правителей. К середине IX в. относили и переход от племенного управления к политическому единству[44], причем «правление Гостомысла должно было иметь достаточную силу, чтобы вовлечь всех подвластных ему князей» в борьбу против подчинения Каролингам[45]. Можно полагать, что могущество Гостомысла в Прибалтике основывалось на объединении под его управлением руян и ободритов при ориентации на альянс с датчанами. Но этим обеспечивалась не столько безопасность от продолжавшегося наступления Каролингов, сколько «тишина» для той части прибалтийских славян, которая переместилась на восток, будучи там защищена от Каролингов.
Соотнесенность Гостомысла в латинских источниках не только с ободритами, но и с руянами, требует обратить специальное внимание на историческую роль места обитания последних, именуемого в немецких текстах Insel Rugen, а в русском фольклоре - «остров Буян». Главенствующее положение Руяна и его правителей среди племен славянского Поморья - от Дании до земли пруссов, отмеченное средневековыми хронистами, заставляет именно там усматривать центр Руси прибалтийской. Как известно, из трех «центров» (или «племен» или «видов») Руси (в зависимости от различия предлагавшихся переводов), о которых писали арабские авторы середины X в. и позже, относительно двух первых мнения подавляющего большинства исследователей в основном сходятся: это Киев и Новгород. Что касается третьего, то географический разброс предлагавшихся идентификаций его на просторах Восточной Европы был весьма значителен - при одинаковой, в общем, недостаточности соотнесений с тем, что говорится у не во всем совпадающих авторов дошедших арабских свидетельств. Эти свидетельства, относящиеся к Руси и славянам, касаются не только трех «центров» - разнообразный по содержанию комплекс восточных источников довольно велик. В совокупности они были рассмотрены не так давно А.П.Новосельцевым, работа которого сохраняет значение и ныне, спустя четыре с лишним десятилетия, хотя отдельные памятники после нее подвергались более обстоятельному обсуждению. Но аргументацию своих предшественников Новосельцев анализировал порой бегло, а нередко ограничивался упоминанием. Это относится и к вопросу о трех «центрах»[46].
По словам А.П. Новосельцева, «чешский арабист И.Хрбек опубликовал большую статью, ставящую целью доказать, что Арсанийа - не что иное, как западнославянский остров Рюген», но, «несмотря на большой исторический и лингвистический материал, использованный И.Хрбеком, его точка зрения не убеждает»[47]. Не сказав ничего более конкретного об этом исследовании, Новосельцев переходит к краткому аргументированию собственной точки зрения, которое сводится к варьированию аргументов его предшественников и позволяет автору заключить, что целесообразно «присоединиться к сторонникам расположения Арсы в районе Верхней Волги и поместить третий вид русов где-то в районе Ростова-Белоозера»[48]. Между тем исследование И. Грбека заслуживает весьма внимательного отношения - уже только потому, что опирается на тщательный текстологический разбор всех имеющихся свидетельств (с учетом палеографических особенностей их). В приложении к своей работе автор приводит все тексты в оригинале и в переводе, а обращаясь к их рассмотрению, полностью учитывает историко-литературный фон и историю самих памятников, историю их взаимных отношений, сопоставляет внимательно варианты написаний ключевых терминов во всех имеющихся рукописях[49].
Рассмотрев в четком, компактном изложении мнения и аргументацию своих предшественников. И.Грбек продемонстрировал уязвимость их построений, констатировал, что им не удалось «прийти к одной общепризнанной точке зрения» и что «предыдущие попытки исходили не из всех фактов, содержащихся в арабском оригинале книги Аль-Истахри». Написанный около 950 г. этот текст послужил источником для почти дословно повторившего его Ибн-Хаукаля и для анонимного автора «Худуд-аль-Алама», который, используя и другие источники, «комбинирует их с первоначальными сведениями Аль-Истахри, что, однако, скорее отрицательно, чем положительно отразилось на ясности текста» (628). Как показал И. Грбек, смущавшие некоторых интерпретаторов противоречивые географические указания, что «Арта» и «Артания» помещаются «между землей хазар и Великим Булгаром» и вместе с тем что за «"Артой" находится безлюдная земля, до которой можно дойти до гор, где расположена стена Александра для защиты от Гога и Магога», и даже, что «Гог и Магог - племена русов», которые «относятся к тюркам» (634), - это индивидуальные добавления некоторых рукописей Аль-Истахри, обязанные в первом случае «ошибке при переписывании» (646), а во втором явившиеся «лишь результатом комбинирования и фантазирования» (648).
Путем скрупулезного текстологического сличения и источниковедческого анализа И.Грбек доказывает не только это. Обратившись к тексту «Худуд-адь-Алам», исследователь констатирует, что указание, будто бы все три центра трех племен руси находятся на «реке Рус», - «результат комбинаций анонимного автора» (632). И.Грбек допускает вначале, что из оригинальных известий этого источника можно было бы «с доверием относиться разве что к сведениям об изготовлении мечей и клинков» именно в «Артабе» (634). Но после сопоставлений с совокупностью аналогичного рода известий арабских предшественников у этого анонима И.Грбек отводит такое предположение, написав: «Автор "Худуд-аль-Алам" знал о производстве мечей в России, однако точное место их происхождения оставалось для него неизвестным. Поэтому он просто приписал их городу "Артабу", о котором на основании данных Аль-Истахри предполагал, что он находится в России» (644)[50].
Анализируя построения своих предшественников, И.Грбек обращает внимание на то, что если Киев и Новгород как центры соответствующих «племен» Руси идентифицировались довольно убедительно большинством исследователей, то в качестве третьего центра предлагалось много вариантов, ни в одном из которых речь не шла о городе, выдерживающем сравнение по значимости с Киевом или Новгородом. Этот существенный дефект преодолен автором, который так формулирует условия решения задачи: 1) следует иметь в виду «всю территорию славян в первой половине X в.; 2) город (и племя) должен был иметь приблизительно такое же политическое и/или экономическое значение, как Киев и Новгород; 3) название города должно графически (и фонетически) соответствовать арабской форме «Арка (Арфа)»; 4) название племени должно соответствовать форме «артания» (или ее вариантам); 5) предметные данные арабских авторов должны соответствовать действительному положению вещей» (638).
Обозрев состояние славянских политических образований на юге и западе Европы в сопоставлении со степенью их известности у арабов того времени, И. Грбек приходит к заключению, что речь должна идти именно о прибалтийских славянах - тем более, что «на южном побережье Балтийского моря, а также на островах, было найдено много арабских монет (преимущественно саманидского происхождения), относящихся к 8-10 векам» (десятки тысяч монет в сотнях отдельных находок). Это свидетельствует, что как раз прибалтийские славяне «поддерживали в 9-10 веках оживленные торговые связи с восточными частями халифата» (640). Отсюда - правомерность попытки искать город «Арка» и племя «артания» именно здесь[51].