Варяжская правда: Варяг. Место для битвы. Князь
Шрифт:
– Я б тя убил, – добродушно сообщил он, – да кто знает, чего из тя выйдет?
И пояснил:
– Ты, паря, вроде как живой, а вроде как немножко чужеватый. Мертвечинкой от тебя попахивает.
– Да я просто не мылся давно! – подавляя некоторую внутреннюю дрожь, попытался отшутиться Духарев.
– А нет! – Дедок поднял узловатый палец. – Того запаха не смоешь. Или у тя живой запах, и тады любой мертвец тя за поприще учует. Или ты – оттудова, – старик потыкал пальцем через плечо. – Тады тя всяк чуйный, ведун ли, волох, да хоть знахарь толковый завсегда узнает и, коли силы хватит, обратно за кромку спихнет, потому как неча мертвякам по белому свету шастать! – Старик решительно рубанул ладонью и продолжал: – А коли ты и живой, и мертвый, как я, к примеру, то тя и туда не загнать, и оттуда не вытянуть.
– А убить – можно? – живо заинтересовался Духарев.
– Можно, – кивнул ведун. – Меня, к примеру, ежели по вые секануть, – Рёрех похлопал по морщинистой коричневой шее, – так и помру. И ты помрешь, ежели те стрелу в печенку загнать. Да чуется мне, что по той стреле оттуда к нам такое пролезть может, что на моей культяпке не ускакать.
– Врешь ты все, дед! – не слишком вежливо заявил Духарев. Было у него стойкое ощущение, что дедок над ним попросту издевается. – Ты скажи лучше, это твой меч там, в дубе, висит или подарил кто?
– Мой, – подтвердил Рёрех, пошевелив палкой в костре. – А тебе что за дело, репка-сурепка?
– Хороший меч.
– Хороший, – согласился варяг.
– И пользоваться им ты, наверное, тоже умеешь? – О варягах Серега знал не много, но достаточно, чтобы понять: эти ребята – местная воинская элита.
– Умею, – не стал оспаривать старик. – Токо это дело прошлое.
Всем своим видом старик показывал, что обсуждать эту тему не намерен. Но Духарев так просто отступать не собирался.
– Нет, я, конечно, понимаю, что ты уже не молодой, – с напускным сочувствием проговорил он. – Сила ушла, опять же…
Варяг глядел на него с интересом, ожидая, до чего Серега может договориться. Развлекался варяг, одним словом.
– Я, конечно, понимаю, что как настоящий воин ты уже биться не можешь…
– Это почему? – поднял дед мохнатую бровь.
– Ну я ж говорю: старый, ноги нет…
«Ох я сейчас дотреплюсь! – подумал он. – Мало не покажется!»
– Ноги нет, верно, – согласился ведун. – И старый, тоже верно. – Варяг ухмыльнулся. Ухмылка не сделала его симпатичнее. – Верно, старый. Так и меч тож не новый… Ну, может, еще что хочешь сказать?
– Хочу, – признал Духарев. – Слушай, дедушка, то есть Рёрех! – поправился Духарев. – Ежели у тебя найдется немного свободного времени, ну, как-нибудь на днях… Поучи меня биться, а? Я б тебе отслужил… как-нибудь.
Ведун поглядел на него, прищурился.
Серега даже взмок от волнения.
– Вижу, – сказал варяг. – Хочешь. Да сможешь ли?
– Смогу! Смогу! – горячо произнес Духарев. – Землю рыть буду! Все, что скажешь… Ты только попробуй!
Старик задумался.
Серега ждал напряженно, не сводя с него глаз. Чувствовал: вот его шанс! Может, последний…
– Добро, – наконец произнес Рёрех. – Попробуем. Завтра.
Глава третья
Проблемы обработки железа, изготовленного сыродутной плавкой
– Это жердина, – сказал дед. – Ею можно болото щупать, плот толкать, а можно и по башке дать. Потому как она, жердина, своего ума не имеет. Понятно?
– Вполне, – кивнул Духарев.
Они стояли на солнечной полянке примерно в километре от священного дуба. В руках варяга наличествовала упомянутая выше жердина. В руках Духарева имелась точно такая же: трехметровый упругий шест, затупленный с обоих концов.
– Тады вдарь меня! – потребовал дед.
Серега перехватил палку поудобнее, примерился и ударил, но не просто, а с вывертом. Одним концом показал, другим, снизу, хлестанул по дедову протезу.
Клац!
Деревяшка по деревяшке. Но не по протезу, а по дедовой жердине, которую варяг, не хитря, просто воткнул в землю.
– Во! – сказал он. – Можно треснуть, а можно в выгребной яме поковырять. Вроде как ты сейчас. Ну, чего стал? Бей!
Следующие несколько минут Духарев с воодушевлением изображал ветряную мельницу, а старик – столб с большим количеством жестких выступов. И сколько Серега ни махал крыльями, натыкался он исключительно на эти выступы. Все ладони отбил, запыхался…
– Притомился? – сочувственно спросил Рёрех. – Экий ты неуклюжий, паря. Никак те до меня, старого да слабого, не достать. Совсем руки с ногами перепутал!
– Да мне эта оглобля только мешает! – в сердцах воскликнул Духарев.
– Попробуй без нее, – предложил старик.
Серега положил шест на траву. И сразу почувствовал себя увереннее. Все же он – матерый, битый рукопашник. А тут – замшелый дедушка, без ноги к тому же. Не зашибить бы только…
Серега медленно двинулся по дуге, находясь вне досягаемости дедова шеста. Мягко, уверенно, чувствуя на этот раз и дистанцию, и противника. И как только дед, поворачиваясь вслед за ним, перенес тяжесть со здоровой ноги на протез, Серега рванулся вперед, но не дуром попер, а с полным контролем, уловил быстрое движение шеста сбоку, нырнул…
Дыхание у него восстановилось минуты через полторы.
Непонятно каким образом дедова палка поменяла направление, обогнула выброшенную в блоке руку и воткнулась Духареву в живот. Да не просто воткнулась, а поддела Серегу, оторвала его весьма увесистое тело от земли… Тому, кто никогда не повисал в воздухе, упираясь диафрагмой в затупленную, но тем не менее довольно острую и твердую палку, трудно представить всю глубину ощущений того, кто на этой палке повисал!
– Вот так оно и выходит, репка-сурепка! – Кривая тень варяга упала на Серегину побагровевшую физиономию. – А кабы я тя копьецом саданул, а?
– Замаялся бы его из меня вытаскивать… – прохрипел Духарев и сел, осторожно вдыхая воздух и борясь с подступившей к горлу тошнотой.
– То верно, – в голосе Рёреха прозвучало одобрение. – Тока у меня удар, вишь, на броню поставлен. Сквозь броню дальше хребта не вошло б. Крутнул да вытащил. Поднимайся, репка-сурепка. Да дальше слушай.
Серега с кряхтением выпрямился, потер брюхо. Синяк точно будет. Да в первый раз, что ли?
– Ты, репка-сурепка, матерьял не самый поганый, – сказал дед. – Дышишь правильно, ногами землю чуешь, тулово держишь как надо… Ты уже не руда – крица [8] . Но ковать тя еще и ковать. А теперь слушай меня. Вот жердина. Она дурная. А зброя – умная. Зброе волю дать надобно. Слушать ее, чуять. Когда за ней тянуться, когда к себе тянуть. Оно как рука твоя, только сильнее. Ну-ка руками подвигай, помаши!
8
Крица – слиток «сырого» железа, выплавленный из «болотной» руды по технологии описываемого времени.