Варяжская сталь: Герой. Язычник. Княжья Русь
Шрифт:
Ущерб от такой стрельбы все же небольшой. На излете стрела вязнет даже в пропитанном солью тягиляе. Однако степняки испугались. И подались назад, вместо того чтобы всей массой кинуться в реку. А могли бы. Конечно, потеряли бы сотни три-четыре, но оставшихся с лихвой хватило бы, чтоб смять две Артёмовы сотни.
Испугались копченые. Идти в лоб не рискнули, разделились на три отряда. Один, поменьше, остался напротив городка, два других ушли вниз и вверх по течению.
Артём удовлетворенно хмыкнул. Пока его задача – выиграть
Свою дружину воевода, ясное дело, делить не стал. Не те у него силы, чтобы перехватить две тысячи копченых. Оставалось лишь надеяться, что все переправившиеся печенеги все-таки придут сюда, к крепостице. Если часть орды уйдет дальше, оборонять городок будет проще. Но – не хотелось бы. Позади – его, Артёма, земля. И защитить ее сейчас некому. Когда еще поспеет подмога…
– Горомут! Вот так встреча! – Уж кого не ожидал здесь встретить Артём, так это старого любечского сотника.
Старый воин медленно стянул с головы обшитую железом шапку. Перечеркнутая сабельным шрамом лысина стала обширнее, косицы и борода поседели. В остальном Горомут не изменился. Такой же кряжистый.
– Здрав будь, воевода. Не рад мне?
– Отчего ж не рад? Рад. Удивлен. Что ты – здесь, на моей земле. Тебе же, я слыхал, Ярополк свою землю выделил – городок ставить. Поставил?
– Поставил, – буркнул Горомут, нахлобучивая шлем. – Только теперь это не мой городок, а Свенельдов. И я, воевода, не вольный человек ныне, а рядный холоп князя Свенельда, а теперь, стало быть, твой, раз он тебе этот городок отдал, потому что я по ряду здесь – тиун и старшина воинский. А ты – мой господин.
Горомут снова стянул боевую шапку и поклонился в пояс. Распрямился с кряхтением – видать, спина больная.
– Больше так не делай, – велел Артём. – Негоже сотнику, хоть и бывшему, спину гнуть. Как холопом стал – после расскажешь. Нынче не до того. Сейчас печенеги подоспеют – оборону ставить надо.
– У меня уже все поставлено, – со спокойной гордостью сообщил Горомут. – Камни подняты, смола разогрета, люди – на местах, стрелы запасены. Сорок восемь нас. Половина – бывалых.
– Вот как! Неужели с пятью десятками рассчитывал тын удержать? Видал, копченых сколько?
– Видал. Ну и что? До заката устояли бы, а этого, может, довольно было б, чтобы родичи наши уйти успели. Храни тебя боги, Артём Серегеич, что подоспел вовремя, – спас жен да детишек наших! А теперь уходи, пока копченые не обложили. Нам так и так погибать, а тебе…
– Рано к чурам собрался, сотник! – перебил его Артём. – Вольгард, твоя сотня – на стену. Лузгай – твои пусть коней обустроят и разберутся, что к чему. И выдели пару десятков – притащите, чем заложить ворота. Слабенькие, перед тараном не устоят.
Чтобы окончательно убедить печенегов штурмовать городок, Артём послал на берег дюжину пеших охотников из своей дружины, болтавших по-печенежски, – дразнить.
Гридни постарались на славу. Приплясывая на берегу, они порадовали степняков замечательным знанием родословной племени Хоревой, восходившей к безродным бродягам, изгнанным из прочих племен за глупость и трусость, и к шелудивым сукам, которые были слишком стары и больны, чтобы сопротивляться насилию. Были подробно описаны все свойства печенегов Хоревой, главными из которых оказались трусость мужчин и безобразие женщин.
Не много времени потребовалось охотникам, чтобы разъярить копченых, большую часть которых действительно составляла молодежь. Как только печенеги кинулись в воду, гридни Артёма бросились к городку. Их быстро подняли наверх на заранее подготовленных веревках, а на переправившихся степняков обрушился град стрел.
Печенеги били в ответ и меткостью русам не уступали. Однако метать стрелы с коня вверх куда сложнее, чем прицельно со стены. Хотя попасть в скачущего всадника тоже нелегко, так что потери степняков были невелики.
Степняки отступили и занялись мелким грабежом вокруг городка. Артём мгновенно этим воспользовался: сотня гридней вылетела из ворот и принялась стрелять и рубить разрозненные кучки степняков, многие из которых спешились, чтобы удобнее было шарить по избам. Степнякам пришлось туго. Часть даже бросилась наутек. Но тут некстати показались оба отряда, переправившихся ниже и выше городка, и удирать пришлось уже Артёмовым дружинникам. Разбегавшиеся печенеги сразу воспряли, да так, что десятка два копченых, тех, что оказались поближе, успели даже проскочить в ворота на хвостах дружинных коней.
Им бы встать в воротах да держать их, пока не подоспеет подмога.
Однако со стратегией у печенегов было плоховато, а вот жадность всегда была на высоте. Возомнив, что городок уже захвачен, печенеги галопом понеслись к общинному дому – грабить.
Тут-то их и приняли в рогатины люди Горомута и развернувшие коней гридни, а вои, оставшиеся на стенах, обрушили град стрел на мчащихся к воротам печенегов, заставив обладателей самых проворных коней поспешно повернуть вспять.
Ворота затворили и заложили брусом. Прорвавшихся копченых частью порубили, частью повязали. Пленных втащили на стену и показали сородичам. С соответствующими обидными словами.
Печенеги завыли и заверещали. Не понравилось.
Артём взошел на стену, поднял руку с перевернутым изнанкой щитом: мол, говорить желаю.
Печенеги унялись. Выпустили вперед молодого плечистого степняка в серебрённой броне.
– Я – Кохчуб! – закричал печенег. – Большой хан народа Хоревой! Откройте ворота, сложите оружие – и мы никого не убьем!
Заманчивое предложение. Особенно из уст печенега.
– Может, ему еще кабанчика к ужину освежевать? – пробасил снизу Лузгай.