Вас любит Президент
Шрифт:
– Мне часто придется пользоваться вашими лингвистическими навыками, – сказал он. – По-французски я не знаю ни слова. Очень неудобно, все-таки, не иметь высшего образования. Но ваши родители – богатые мерзавцы, а мои – люди нормальные, достойные. Пожалуйста, не сверкайте так на меня глазами, а то я рассержусь.
Гвен сказала шоферу, чтобы он ехал к Пляс Сен-Мишель. Он согласился на китаезированном французском. Включив скорость, он прокомментировал погоду и пробки, и начал вслух подыскивать к ним аллегории.
– Эй, ты по-английски говоришь? – неожиданно спросил Лерой.
– Я по-английски говорю, –
Не дав ему начать монолог на этом языке, Лерой вынул бляху и сказал, —
– Я из Интерпола и я хочу, чтобы ты заткнулся на хуй. Нет, ты не понял, да? Заткнись, сука, блядь! – зарычал он.
– Вас не остановить, однако, – заметила Гвен.
– Терпеть не могу слушать таксистов, – объяснил Лерой. – Ужасно неудобно это, да еще ведь нужно кивать и даже вербально с ними соглашаться, типа «да», «да», «конечно», «еще бы!», и сочувствовать их скучным проблемам. Слушайте, как только скинем багаж, давайте пойдем куда-нибудь и выпьем кофе. До завтрашнего утра нам тут совершенно нечего делать.
– Я устала, – сказала Гвен.
– А мне-то что? – огрызнулся Лерой. – Вы здесь потому, что мне нужен переводчик, а также потому, что вашей жизни грозит опасность. Мы друг другу помогаем. Я не часто путешествую, и имею право хорошо провести время. Это входит в мои намерения, и я рекомендую вам помогать мне, а не мешать.
– Знаете, я лучше поеду сейчас обратно в аэропорт и улечу первым же рейсом в Штаты.
– Следующий рейс завтра в час дня.
– Я не хочу никуда с вами ходить развлекаться.
– А, так дело только в этом? Не беспокойтесь, у меня нет по вашему поводу никаких планов, милая дама.
В небольшом уютном отеле – три этажа над одним из самых популярных кафе Латинского Квартала – Гвен настояла на двух номерах вместо одного несмотря на очевидное недоумение на лицах менеджера и Лероя.
– Вы уверены, что вы не вместе? – спросил менеджер, глядя на Лероя.
Лерой беспомощно поднял брови, показывая, что ничего не понимает – выражение, знакомое менеджеру, который на какое-то время был сбит с толку чистотой парижского прононса Гвен.
– Вы разве не вместе? – спросил менеджер на безупречном британском английском. – Я думал вы вместе. Вы уверены, что вы не вместе?
– Да, конечно, – ответила Гвен раздраженно, по-французски, частично стыдясь, что ее сопровождает невежда, частично – поскольку очень хотела разделаться со всем этим и уединиться в номере. – Уверены.
Лерой беспомощно улыбнулся, показывая, что он всего лишь невинный рядом-стоящий, понятия не имеющий, о чем речь.
– Дайте мне номер с окнами, которые не выходят на этот пошлый сквер, – сказала Гвен. – Ему можете дать все, что хотите. Если у вас есть кладовка без окон и с крысами, он не будет возражать.
Менеджер издал довольный смешок, вручил Гвен две совершенно бесполезных формы – заполнить от руки – и принялся тщательно изучать данные ему паспорта.
– Как долго вы собираетесь у нас прожить? – спросил он Гвен, не глядя больше на жалкого безграмотного невежду.
– Не знаю точно, – ответила Гвен и, повернувшись к безграмотному, спросила, – Сколько мы будем тут торчать?
– Неделю, – сказал он. – Кстати, милый человек, – обратился он к менеджеру с лучшим британским акцентом, когда-либо воспроизведенным уроженцем Бруклина, – будьте добры, с этого момента говорите с нами только по-английски. Вежливость требует, чтобы участники беседы говорили на языке, который все участники понимают. Любой другой метод общения классифицирует общающегося как мещанина с дурными манерами.
– Перестаньте, – сказала Гвен, нервничая.
– Да, сэр, – с сомнением сказал менеджер.
Лерой презрительно фыркнул.
Утомленная перелетом, Гвен попыталась уснуть и не смогла. Чувствуя каждой клеткой каждое неправильное, выходящее за рамки систем, движение Вселенной, она вдруг поняла, что дрожит от мутного ужаса, испытываемого людьми, в которых недавно стреляли. За ними следили? Их преследуют?
Двор отеля за окном – очень мрачный. Пол в коридоре скрипит от поступи слоняющихся без толку богатых юношей и девушек. Где-то раздается чей-то оргазменный крик. Прекрасное место для убийства. «Богатая Наследница Убита В Парижском Отеле». Некоторое время она переживала по этому поводу. Можно было выйти и выпить, но не в одиночку же. Выходить в одиночку сейчас – немыслимо. Было боязно даже в душ зайти. Она осторожно вышла из номера и постучалась к Лерою.
– Да? Войдите.
Она вошла. Лерой уже принял душ и теперь курил у окна, разглядывая двор. Крыс в номере, вроде бы, не было.
– Простите, – сказала раздраженно Гвен. – Я очень напряжена сейчас, не могу расслабиться, не могу уснуть. И не могу быть одна. Я боюсь.
– Это обычное явление, – сказал Лерой. – Я бы удивился, если бы вы не боялись. В ванной есть лишнее полотенце. Примите душ.
– Я…
– Вам нужен душ, мисс Форрестер. А потом мы вместе выйдем и выпьем, и даже наверное съедим чего-нибудь. Уходящий страх способствует аппетиту. Не волнуйтесь, вы в безопасности.
Такое вдруг сочувствие – от Лероя! Это чудовище, этот хам с садистскими замашками! К чему бы это?
Температура воды в душе не желала подниматься выше комнатной. Полотенце оказалось слишком маленьким даже для маленькой Гвен. Выйдя из ванной, она поймала взгляд Лероя и неловко улыбнулась. Проксимальные фаланги больших пальцев ног были у нее круглые, неприятно похожие на мячи от гольфа. Халат скрывал слишком развитые икры. Она сразу пошла к кровати.
– Я только посплю немного, час всего, – сказала она устало. – Вы можете посидеть в кресле, или еще чего-нибудь.
Она подняла покрывало и забралась в постель.
Он сообразил, что она механически воспринимает его, как представителя низов, вроде слуги или дворецкого. Он ухмыльнулся.
Она, однако, вымоталась здорово. И уснула моментально.
Лерой осторожно присел на край постели. Ресницы у Гвен очень длинные. А глаза огромные. Неаполитанский нос, дорсумная часть слишком широка, чтобы назвать нос аристократическим – дернулся несколько раз из стороны в сторону – очень умилительно. Фильтрум сузился и сморщился на мгновение, когда она собрала губы в бантик в ангельском своем сне. Безупречная кожа. Нежная шея, удобная для поцелуев и сворачивания. Из-под покрывала торчит рука с длинными, изящными пальцами, красивый маникюр, лунки и кутикулы ухоженные. Он ощутил почти непреодолимое желание захватить зубами мочку ее уха, или подразнить ей языком трагус, чуть вытарчивающий.