Васек Трубачев и его товарищи (илл. Г. Фитингофа)

Осеева Валентина Александровна

— Вместе будем работать! Вот и хорошо! — обрадовался Васек.

— А у нас в Ярыжках свой клуб есть, — сказал Коноплянко. — Будем театр устраивать. На сцене и темный бор вырастет, и река побежит, и солнце взойдет, и ясный месяц засветит. Как нам нужно, так мы и сделаем…

Коноплянко говорил очень тихо и ровно, не повышая голоса, но ребята слушали его с большим вниманием. Митя приготовил к концу разговора какой-то сюрприз. Губы у него разъезжались в улыбке, серьезный тон не удавался. Он сказал, что вполне полагается на ребят Трубачева и Тарасюка

и что если они пообещали выполнить план летних работ, то выполнят и перевыполнят его.

— Верно! Верно! — кричали ребята. — Выполним!

— А пока спешных работ в колхозе нет, мы с Сергеем Николаевичем решили организовать большой поход, километров этак за сорок… познакомиться с окрестностями… побывать в тех местах, где в гражданскую войну сражались наши бойцы. И мы надеемся, что с нами отправится Иван Матвеич — участник этих боев. Вот Сергей Николаевич обещает по пути заехать на пасеку и попросить Ивана Матвеича об этом лично…

Мите не дали договорить, заглушая его голос радостными криками. Сергей Николаевич водворил тишину:

— Ивана Матвеича я попрошу. Надеюсь, он нам не откажет. А пока вот что я хочу сказать. Двинуться в большой поход без предварительной подготовки нельзя. Поэтому с завтрашнего дня начнем готовиться. Соберем продовольствие, посмотрим походное снаряжение, назначим ответственных ребят… Может, и твои ребята с нами пойдут? Как думаешь, Игнат?

— Конечно! Пойдем с нами! — дружно закричали москвичи. Игнат и Федька Гузь нерешительно посмотрели на Марину Ивановну.

— Ну что ж, — улыбнулась учительница, — если уж вам очень хочется, идите вместе с новыми товарищами.

— Хочется-то хочется, — задумчиво сказал Игнат, — только У нас свой план есть. Мы его срывать не можем. У нас агитбригада работает — пьеску готовим. Уже программу отпечатали… Другим разом вместе пойдем.

— Конечно, — сказал Сергей Николаевич. — У них свои планы, нарушать их не следует. А наш отряд должен готовиться…

— Есть готовиться! Трубачев, готовиться! Ура! — вырвались снова радостные голоса.

Ребята расшумелись. Белкин прошелся колесом по траве. Мазин набросил на Петьку свой вещевой мешок и, натягивая ремни, кричал:

— Тпру! Но-оо!

Марина Ивановна засмеялась и весело сказала:

— Сборы уже начались!

* * *

Степан Ильич пришел домой поздно. Стоя у перелаза, он вдруг что-то вспомнил и потер ладонью вспотевший лоб.

— Ох, я ж им еще новую молотилку не показал! — с сожалением сказал он Татьяне, открывая дверь в свою хату.

— Та будет тебе, Степан! Они ж совсем утомилися… Я через окно бачила, як у них ноги заплетаются. Разве ж так можно! — укоряла его Татьяна. — Они же дети!…

Но Степан не слушал ее. Он выложил на стол сорванные колосья:

— Жнива, жнива на носу, Татьяна.

Глава 7

ДЕД И ВНУК

На

рассвете село разбудила песня.

Сонно закричали петухи, всполошились на насестах куры, замычали коровы, захлопали ставни. Весело загавкали псы. Звонкий мальчишеский голос будил спящую улицу:

Роспрягайте, хлопци, кони

Тай лягайте опочивать…

Генка въезжал в село. Гнедой жеребец важно переставлял стройные ноги, осторожно опуская в прохладную пыль подкованные копыта. На спине его, небрежно покачиваясь и сжимая пятками гладкие бока, сидел Генка. Надвинутый на лоб картуз, околышем назад, и брошенный через плечи армяк были влажны от ночной сырости.

На свежем, загорелом лице Генки задорно блестели карие глаза и белые, как сахар, зубы.

А я выйду в сад зеленый,

В сад крыныченьку копать… -

лихо выводил Генка высоким, чистым голосом.

Колхозницы, на ходу повязывая косынки, выбегали на крыльцо, старые деды высовывали в окна головы с седыми, спутавшимися за ночь волосами.

— Эге-ге! Михайлов хлопец спивае!

— А, чтоб тебе, дурной хлопец! Молчи, а то детей побудишь! — кричали из-за плетней бабы. — Носит тебя по селу ни свет ни заря!

— И чего это конюх жеребца ему дает!

К воротам бежал дед Михайло с радостной улыбкой; пальцы старика на ходу застегивали ворот рубашки, не попадая в петли.

Копав, копав крыныченьку

Раным-рано поутру…

— Чую, чую! До дому вертаетесь! — кричал дед, подбегая к внуку.

Генка не спеша соскочил с коня и с ласковой усмешкой глянул на деда:

— А то куда ж?

Михайло хлопнул себя по коленке и заглянул в лицо внука сияющими, как светлячки, глазами:

— А что ж? Погулял бы! Дед подождет! Правление тоже с деда не спросит, де внук гуляе, де песни спивае, — насмешливо начал он.

Генка снял с коня уздечку, осмотрел новенькие подковы и, отойдя на два шага, сказал:

— Нигде такого коня нету, как наш!…

— Эге! Нигде нету! Значит, далеконько ты побывал, — подхватил Михайло. — А я ж себе думаю: где-то мой внук пропал? И день ожидаю, и два, и три… Может, думаю, Гнедко захромал или в обратную сторону повез. Тебя ж на МТС посылали…

Но Генка перебил его:

— Есть хочется, диду!

— Есть хочется?

Старик побежал под навес и засуетился. Генка привязал к забору коня и пошел за дедом.