Васек Трубачев и его товарищи (книга 2)
Шрифт:
Трубачев вскочил:
— Ребята, на соревнование с Сергеем Николаевичем и Митей!
— А с нами? Сергей Николаевич, с нами! — запрыгали девочки.
— Ну, с вами мы не беремся! Мы уж с мальчиками лучше… Как вы думаете, Митя, а? — спросил учитель.
— Да уж с девочками насчет уюта лучше не спорить, Сергей Николаевич. Обязательно проиграем!
Девочки лукаво поглядывали на них:
— Да мы вам все сами сделаем, только вы лучше уйдите пока куда-нибудь.
— Ну нет! Это не годится, — запротестовал Сергей Николаевич. — У вас свои дела, а у нас свои.
Все принялись за работу.
Прежде всего девочки устроили уголок для отца учителя. Они подружились с ним еще в поезде и, бегая по всему вагону, часто заглядывали в купе учителя.
Николай Григорьевич играл с ребятами в шахматы и радовался, выигрывая партию. Один раз, когда выиграл Мазин, старик очень огорчился:
«Эх, разбил ты меня… Старость не радость».
Ребята напали на Мазина:
«Ты что, не мог проиграть? Как тебе не стыдно! Не маленький, кажется».
Мазин, почесывая затылок, недовольно сопел:
«Он тоже не маленький…»
В школе девочки выбрали для Николая Григорьевича солнечный класс, перенесли туда его вещи, поставили букетик цветов.
У себя в классе они расположились совсем по-домашнему: откуда-то появились у них стенное зеркальце, корзинка с иголками и нитками и даже занавеска.
У мальчиков в углу валялись удочки, сетки, футбольный мяч и вещевые мешки. Эти вещи они перетаскивали с места на место, пока не вмешались девочки и не помогли им привести все в порядок. Школа ожила.
Во дворе вертелись колхозные ребята, спрашивали, не надо ли чего. Пятилетний Жорка прыгал на одной ножке и кувыркался на траве.
После обеда мальчики натягивали волейбольную сетку, Федька Гузь вместе с Мазиным надували футбольный мяч, девочки сбегали на луг и притащили пышные букеты цветов, кто-то разбирал рыболовные снасти, а Игнат Тарасюк деловито расхаживал по двору, давал советы, а потом, засучив рукава, мастерил около крыльца скамейку.
— А ну, сядем все разом! Выдержит она нас или нет? А то я еще колья забью. Садись, хлопцы! — приглашал он улыбаясь.
Улыбка у Игната была очень добрая и сразу смягчала строгое выражение лица, которое придавали ему густые, сросшиеся брови.
После трудового, хлопотливого дня, когда все ребята собрались во дворе школы, на крыльцо, прихрамывая и держась за перила, вышел отец учителя.
— Эх, хорошо вечерком посидеть на крылечке! — сказал он, присаживаясь на ступеньки и глядя вокруг. — Славные места… Молодость вспоминается. Много тут дорожек было нами исхожено… Много и крови пролито… Славный вояка был мой Матвеич, да и я на силу не жаловался: одной рукой подкову гнул. Эх, Матвеич! Товарищ мой! Тяжко пострадал он в гражданскую. В голову ранен был… Два дня мы с ним в болоте скрывались…
— А что, дедушка Николай Григорьевич, не наш ли это Иван Матвеич, что пасекой колхозной заведует? — с интересом спросил Игнат.
— Он, он! — оживился Николай Григорьевич. — Вот я к нему и поеду… А далеко ли до пасеки?
— Далеко. Отсюда не увидишь. Если по шоссе идти — километров двенадцать будет, а как снимут пшеницу, так напрямки, полем, — поменьше. Красивые места эти… Таких мест нигде нету… Пасека над рекой стоит, вся вишеньем поросла. Зайдешь весной к Ивану Матвеичу — и уходить не хочется… Падают на плечи белые квитки, поют пчелы, а река — плеск-плеск! — рыбку за рыбкой подгоняет…
Ребята слушали Игната не прерывая. Сергей Николаевич и Митя подсели на крыльцо.
Мягкие сумерки уже давно окутали село, и в хатах горели огоньки.
Глава 3
КОСТЕР
На другой день вместе с колхозными ребятами было решено устроить пионерский костер.
— Мы расскажем им о нашей жизни, а они нам о своей, — говорил Митя. — Найдется много интересного и у них и у нас.
Ребята заволновались:
— Трубачев, подготовься хорошенько! Не подведи!
— Это не шутка, — мрачно сказал Мазин. — У них тут работы много. Как бы они нас не перетянули. Ты смотри обдумай, что будешь говорить.
— Ты как-нибудь красиво расскажи: ну там… то, другое… — скашивая глаза на Митю, заметил Петька.
— Иди ты еще! — рассердился Одинцов. — «То, другое» Надо честно говорить, напрямки!
— А вдруг у них лучше окажется? Ведь мы свою школу подведем!
— Надо было раньше думать! — отрезала Синицына. — А то как дошло до дела, так испугались!
— Кто испугался? Кто испугался? — напали на нее ребята. — Сама ты испугалась!
Лида Зорина вместе с Валей Степановой спешно вспоминали все, что делало их звено, как они работали в кружках, как ходили на лыжах.
— Они у нас что-нибудь переймут, а мы — у них, вот и будет хорошо, — серьезно сказал Сева.
Васек, окруженный со всех сторон, молча хмурил брови. Потом решительно сказал:
— Как было, так и расскажу!
Ребята успокоились:
— Ничего, Трубачев не подведет!
Мазин покусал нижнюю губу, посчитал что-то по пальцам и внушительно посоветовал:
— Начинай с маленького, с мизинчика. Понял? А самый козырь на конец прибереги. Понял?
Леня Белкин припомнил, как Мазин, получив плохую отметку, пошел в буфет и сразу десять котлет съел.
— Это ты на конец прибереги, Трубачев! — хохотали ребята. — Вот и будет у нас козырь!