Васек Трубачев и товарищи
Шрифт:
– OK.
– Ты как поедешь?
– Что значит "как"?
– Ну, "девятка", такси, метро, самолет, вертолет любимый?
– Метро. Надо отдохнуть от тачки. Все, до встречи.
– Ну, где всегда.
– Пока.
Васек немало поработал для своего сравнительно юного возраста. С первого курса. Для Германии это вообще выглядело фантастикой - получать высшее образование и параллельно работать по специальности. Местные студенты в плане работы, как правило, находили время на продажу мороженного, разнос пиццы, репетиторство и т.д. Все оценивалось обычно от 10 до 15 DM в час и не облагалось налогами. "Как
Как минимум, я в Москве. Как максимум через час встречаюсь с Пашкой. "Время остановилось, словно были мы властны над ним" Надо еще поменять деньги, позвонить миллиону народа и подумать, как выбираться.
Вот она, входная дверь. Сначала обычная (три замка). Потом новомодная железная с запором, еще два замка, притом один ужасно хитрокрученный. Длинный ключ вечно рвал карманы. На этот раз злодея не было.
Вашу Машу! В Карлсруе закрыл дверь и пошел. Все нараспашку. Дверь с двумя замками найти - проблема. Пару раз забывал ключ в замочной скважине. Никому я, да и моя квартира, не нужны. Говорят, в US все подругому. Да, отвык ты, Васек.
Васек кое-как захлопнул дверь. Вызвал лифт, учуял родной и до боли знакомый запах. Так, тут он (лифт) должен слегка подпрыгнуть, а тут издать протяжный выдох, а если дверь не откроется, нужно потянуть на себя черное колечко.
Москва встретила довольно приветливо. Солнце, но не жарко. Ветерок. Добрел до метро, пробираясь через ряды старушек, продающих хлеб и овощи, огибая очередь за куриными окорочками (самопилотируемыми) и говядиной (поди, английская, или ее тут нет). Коробки и обертки вертелись в пыльном вихре. "В Нью-Йорке тоже самое", - говорила ведь ОНА так когда-то. Надо тоже посетить. И ЕЕ, и Нью-Йорк. Да, Россия и US близнецы-братья. Кто более матери истории ценен? Мы говорим ... Нет, не рифмуется сегодня.
Обменный пункт. 3100. Очередь. Охранник в камуфляже, с вечной резиновой игрушкой. Васек вынул 5DM кругляш. Вроде, на метро должно хватить.
– Мы железки не принимаем!
– Что, не деньги?
– Деньги, но не принимаем. Пропускай следующего!
– Хорошо, хорошо. 20 пойдет?
– Пойдет.
Вот и денежки появились.
Ступеньки-пеньки-пеньки. Театральный киоск, лотки с газетами и журналами, киоски, киоски, киоски... Надо купить что-то почитать. Пара нищих, опекаемых милиционером. Прозрачный зеленый жетон. Потускневший мрамор станции. Вот и он - голубой вагон. Что может быть лучше московского метро, связавшего город-герой лучше, чем десяток автобанов? А в Германии вообще метро нет. Или в Гамбурге, Берлине ... Когда трамвайчик бежит над землей он трамвай, а под землей - метро. Кажись, так.
Люди. Васек слегка отвык от большого количества людей. Точнее, он их редко видел вместе. Или они все передвигались слишком быстро. Да и то лишь по пояс. На 140 км. час. Конечно, "Лицом к лицу", но ведь ничего не разглядеть! А тут народ, погруженный в чтение газет и книг или в быстрый, но приятнопонятныйдонюансов треп. "Мы сами люди не местный, пострадали от чеченской войны..." Ну вот, началось. Прям не уезжал никуда.
Эскалатор. Тележки. Мешки. Толкучка. По ногам не надо. А где "извините"? "Темирязевская". Шеф сидел, как всегда, у 1-го вагона и читал "Дайли".
– Привет. Пошли.
– Привет. Ты как-то сегодня странно прикинут...
– Обновил гардеробчик. Чего пишут?
– Да вот Дарья Цивина с юморком обзирает очередное питейное заведение.
– Обзирает? Это как Носик Интернет поносит? Как НОсик Microsoft понОсит наверное звучит лучше.
– Типа того. Ты что, за стихи взялся?
– Процитировать себя?
"Опять не пишутся стихи.
Все рифмы улетели.
Кто сгинул в дальние края, Кто..." Дальше не придумал.
– Ясно. Как у тебя лучше с аспирантурой? Чего-нибудь делал вчера?
– Я-то? Все по старому - туговато.
– У меня тоже. А время-то подходит. Интересно, как будут дела с погонами после защиты. Офицерами, вроде, до тридцати лет забирают.
– Я же вообще рядовой-необученный.
– Ну и "Раздолбай-мамай-губастый."
– Может, оно и к лучшему.
– В отпуск надо бы.
– Слушай, а где мы отдыхали в девяносто третьем, например, не помнишь?
– Летом в Алуште.
– А зимой?
– А что мы делали зимой? В каком-нибудь доме отдыха. То ли Лужки, то ли "Связист", то ли "Чехова", то ли "Русь". Нет, "Русь", бывший ЦК КПСС, рядом с "Лужками". Мы еще туда ходили в демократию играть. Отметились в сортире. Помнишь? Но это не в девяносто третьем. Не помню.
– А он женат? Вообще-то без кольца. Как у Любы делишки?
– Какая Люба?
– Понял. Базара нет. Ты с ней спал еще, недавно стала жрицей. Жрицей, Постум, и общается с богами.
– Ты сегодня какую-то херню несешь. Что за Люба?
– Это Бродский.
– Я знаю. Письмо к римскому другу. Доставай пропуск.
– А я забыл.
– Ну, если не пропустят, опять придется Лехе звонить с проходной.
Редкое для своего времени явление - российский производитель, который, несмотря на наезды со всех сторон, держался на плаву. Васек с Пашей работали тут почти с основания небольшого ТОО, которое потом умудрилось поглотить весь завод, а позже и завод-партнер. Есть в приватизации особенная прелесть. Новая метла по-новому метет. Новая охрана. Система пропусков. Пропуск с надписью в графе "Допуск" - "Везде" хранился у Васька в Карлсруе вместе с другим ворохом справок и документов из прошлой жизни. Он их перерывал или при переезде на очередную квартиру или каждый раз перед Новым Годом, когда он наведывался в Москву. С обязательным пролистыванием записной книжки и восстановлением в голове телефонов, явок, паролей. Васек пока не встретил ни одного Нового Года в благословенной республике.
Охрана - лопухи. Пропустили и не заметили. Может, в лицо знают?
– Ну, тебе опять повезло.
– Не говори так. Мне тут сказали так. Ну, не про меня, а про всю семейку. Я на следующий день в аварию влетел.
– Когда?
– 13-го числа. В пятницу, кстати. Прикинь!
– И ты молчал? Мы чего, из-за этого - на метро?
– Ну, считай так.
– ----------------------------------------------------------------------
– Ребята зайдите к Илье.
– А что, что-то не работает?