Ваш покорный слуга кот
Шрифт:
Когда Тофу ушел, хозяин вернулся в кабинет и обнаружил на столе неизвестно откуда взявшееся письмо от Мэйтэя. «Приношу поздравления по случаю радостного праздника Нового года».
«Необыкновенно серьезное начало», — подумал хозяин. В письмах Мэйтэя обычно ничего серьезного не было, в последнее время их содержание сводилось примерно к следующему: «Сейчас у меня нет женщины, которую бы я особенно любил, и любовных писем ниоткуда не получаю, — в общем, можно сказать, что живу благополучно, поэтому покорнейше прошу не беспокоиться за меня». Сегодняшнее же поздравительное письмо было необыкновенно
«Хотел на минутку заглянуть к Вам, но, в противоположность Вашей сдержанности, я стараюсь придерживаться активного направления и в связи с празднованием этого необычайного Нового года страшно занят, так занят, что голова идет кругом; умоляю Вас о сочувствии».
«Уж кто— кто, а этот человек должен был сбиться с ног от новогоднего торжества», -в глубине души согласился с ним хозяин.
«Вчера улучил минутку и решил угостить Тофу тотимэмбо, но, к несчастью, из-за нехватки продуктов моей идее не суждено было осуществиться, о чем я весьма сожалею…»
«Ну вот, и это письмо в конечном итоге оказалось таким же, как все остальные», — подумал хозяин и улыбнулся.
«Завтра я приглашен на карты к одному барону, послезавтра на новогодний банкет в „Обществе эстетики“, еще через день — на чествование профессора Торибэ, а еще через день…»
— Скучно все это читать. — Хозяин пропустил несколько строк.
«Как уже говорилось выше, за короткое время я должен был присутствовать на многих собраниях, я участвовал в заседании „Общества любителей театра „Но““, „Общества любителей хайку“, „Общества любителей танка“, „Общества любителей синтайси“ и поэтому был вынужден ограничиться поздравительным письмом, вместо того чтобы навестить Вас лично, за что и прошу покорнейше меня извинить…»
Дочитав до этого места, хозяин произнес:
— Очень ты здесь нужен.
«Когда мы увидимся в следующий раз, мне бы очень Хотелось поужинать вместе с Вами. И хотя зимой трудно найти деликатесы, я уже сейчас позабочусь, чтобы у нас было по меньшей мере тотимэмбо…»
«Все еще носится со своим тотимэмбо. Ну и невежда». — Хозяин почувствовал некоторое раздражение.
«Однако в последнее время замечается нехватка продуктов для тотимэмбо, и поэтому никогда нельзя заранее сказать, когда будет это кушанье, а посему на всякий случай я осмелюсь предложить Вашему изысканному вкусу хотя бы павлиньи языки…»
— Ага, две приманки выставил, — воскликнул хозяин. Ему захотелось узнать, что же будет дальше.
«Как Вам известно, мяса в павлиньем языке и с полмизинца не наберется, а поэтому, для того чтобы наполнить желудок такому обжоре, как Вы…»
— Ври больше, — бросил пренебрежительно хозяин.
«…Я думаю, павлинов мне придется добыть штук двадцать-тридцать. Правда, меня несколько беспокоит то, что увидеть их можно только в зоологическом саду да в парке Асакуса, а в обычных лавках, где продают битую птицу, я никогда их не встречал».
— Ведь ты стараешься лишь ради собственной прихоти, — произнес хозяин, в его словах не прозвучало ни малейшего оттенка благодарности.
«В период наивысшего расцвета древнего Рима кушанье из павлиньих языков было необычайно модным и знаменовало собой верх утонченной роскоши, поэтому Вы можете легко себе представить, какое страстное желание отведать его я издавна лелею в своей душе…»
— Что я там могу себе представить, — безразличным тоном произнес хозяин. — Дурак!
«Шло время, и к шестнадцатому-семнадцатому веку павлин повсюду в Европе стал лакомством, без которого трудно было себе представить пир. Я точно помню, когда граф Лейсестер пригласил королеву Елизавету в Кэнил-ворс, он угощал ее павлином. И на полотнах великого Рембрандта, изображающих пышные обеды, можно увидеть павлинов, которые лежат на столах, широко распустив хвосты…»
— Не так-то уж ты, наверное, занят, если нашел время описывать историю возникновения блюд из павлинов, — проворчал хозяин.
«Во всяком случае, я тоже, кажется, скоро заболею подобно Вам несварением желудка, если мне придется и впредь есть так много, как сейчас».
— «Подобно вам» уже лишнее. Совсем незачем делать из меня мерило для несварения желудка, — брюзжал хозяин.
«По свидетельству историков, римляне устраивали пиры по нескольку раз в день. А если садиться за стол два-три раза подряд, то это вызовет расстройство пищеварительных функций даже. у человека с очень здоровым желудком и, уж конечно, у таких, как Вы…»
— Опять «как вы»? Ох и грубиян!
«Досконально изучив вопрос о невозможности совмещения чревоугодия и гигиены, они придумали один способ для того, чтобы можно было поглощать всевозможные деликатесы в огромных количествах и сохранять органы пищеварения в норме».
Хозяин внезапно встрепенулся:
— Наконец-то!
«После еды они обязательно принимали горячую ванну, а выйдя из ванны, засовывали в рот два пальца и таким простым способом опоражнивали свои желудки. После этого они снова садились за стол и наслаждались, сколько душе угодно, тонкими яствами, а насладившись, снова лезли в горячую воду и повторяли все сызнова. Так можно вволю есть любимые кушанья, без всякого ущерба для внутренних органов. По-моему, римляне одним выстрелом убивали сразу двух зайцев…»
— И правда, одним выстрелом сразу двух зайцев. — На лице хозяина отразилась зависть.
«В двадцатом веке в связи с развитием средств сообщения необычайно возросло количество банкетов. Я верю, что, вступив во второй год русско-японской войны, который должен принести много перемен, наш победоносный народ оказался перед насущной необходимостью постичь по образцу древних римлян искусство горячих ванн и опоражнивания желудков. Меня повергает в глубочайшее беспокойство мысль о том, что если этого не сделать, то вся наша великая нация в ближайшем будущем подобно Вам превратится в желудочнобольных…»
«Опять „подобно вам“? — подумал хозяин. — Этот человек начинает меня раздражать».
«При сложившихся обстоятельствах мы, люди, хорошо знакомые с Западом, окажем неоценимую услугу всему обществу, если глубоко изучим старинные предания и легенды, возродим уже забытые истины, сделаем их всеобщим достоянием и, как говорится, пресечем зло в корне. Тем самым мы вознаградим государство за то, что сейчас имеем возможность в любое время предаваться увеселениям…»
— Какие-то странные вещи он пишет, — покачал головой хозяин.