Ваш покорный слуга кот
Шрифт:
— Нет, это только прелюдия, главное будет дальше.
— Ну, ну! — с любопытством воскликнул хозяин.
— Потом он сказал: «Раз мы при всем своем желании не можем отведать ни улиток, ни лягушек, то не остановиться ли нам, так уж и быть, на тотимэмбо? Как ты думаешь?» — «Хорошо», — ответил я, ничего не подозревая.
— Гм, тотимэмбо. Странное блюдо.
— Вот именно, очень странное, но сэнсэй был так серьезен, что у меня не возникло и тени сомнения.
Гость словно извинялся перед хозяином за свою оплошность. Но тот холодно спросил:
— Что было потом?
Признание гостем своей вины не вызвало в нем ни малейшего сочувствия.
— Потом он сказал официанту: «Эй, принеси-ка нам две порции тотимэмбо». — «Мэнтибо?» [27] — переспросил официант, но сэнсэй с еще более серьезным видом поправил его: «Не мэнтибо, а тотимэмбо».
— Ну и ну. Да разве есть вообще такое блюдо: «тотимэмбо»?
— Мне и самому это название показалось удивительно странным, но сэнсэй сохранял полное самообладание. К тому же он считал себя знатоком Европы, и тогда я еще верил, что он бывал за границей. Поэтому я присоединился к нему и тоже принялся втолковывать официанту: «Тотимэмбо, тотимэмбо».
— А официант что?
— Официант, — и сейчас, как вспомню, не могу удержаться от смеху, — официант задумался на минуту, а потом сказал: «Я очень и очень сожалею, но тотимэмбо сегодня нет. Вот если бы мэнтибо, так сию же секунду принес бы две порции». Сэнсэй с печальным видом промолвил: «Ну вот, без толку шли в такую даль. Так, значит, ты нас так и не сможешь накормить тотимэмбо?» — и дал официанту двадцатисэновую монету. «Может быть, сейчас что-нибудь придумаем, пойду посоветуюсь с поваром», — сказал официант и убежал на кухню.
— Уж очень, видно, Мэйтэю хотелось тотимэмбо.
— Вскоре официант вернулся и сказал: «Если хотите, можно приготовить, но, к сожалению, придется немного подождать». Мэйтэй-сэнсэй сразу успокоился. «Все равно Новый год, времени у нас много, можем и подождать», — произнес он и, достав из кармана сигару, принялся попыхивать ею. Мне тоже ничего другого не оставалось, как вынуть из-за пазухи газету и погрузиться в чтение. Официант тем временем снова удалился на совещание с поваром.
— Ну и морока же, — сказал хозяин. Он слушал с таким интересом, будто читал сообщение о ходе военных действий, и даже весь подался вперед.
— Но вот снова появился официант и с грустным видом сообщил: «В последнее время стало очень трудно доставать продукты для тотимэмбо. Мы не смогли купить их ни в одном магазине. Так что, как ни печально, некоторое время этого блюда не будет». Сэнсэй, глядя на меня, несколько раз повторил: «Плохо, плохо. Шли сюда специально, и вот…» Я тоже не мог оставаться равнодушным и принялся вторить ему: «Прискорбно».
— И то правда, — согласился хозяин. Я так и не понял, что именно «правда».
— Официант тоже казался опечаленным. «Если в ближайшее время достанем продукты, — сказал он, — тогда прошу». Когда же сэнсэй спросил его: «Из чего вы готовите тотимэмбо?» — он только засмеялся, но ничего не ответил. «Из поэтов из „Нихонха“ [28], наверное?» — не унимался сэнсэй, на что официант сказал: «Да, да, вот именно. Сейчас даже в Иокогаме не достанешь, очень сожалею».
— Ха-ха-ха! Это конец? Забавно, — как никогда громко расхохотался хозяин. Колени его тряслись, и я чуть было не свалился на пол. Нисколько не считаясь с этим, хозяин продолжал смеяться. Он сразу повеселел, когда узнал, что не один он стал жертвой Андреа дель Сарто.
— Когда мы вышли на улицу, сэнсэй самодовольно сказал: «Ну как, здорово получилось? Эти разговоры вокруг Тоти Мэмбо [29], наверное, звучали очень забавно?» — «Я просто в восторге», — ответил я, и мы расстались. Время обеда давно прошло, я страшно проголодался и чувствовал себя скверно.
— Это уже неприятно, — впервые посочувствовал ему хозяин. Против этого и я ничего не могу возразить. Их разговор на некоторое время прервался, и в комнате было слышно только мое мурлыканье.
Тофу— кун одним глотком допил остывший чай и снова заговорил, на этот раз уже официальным тоном:
— Собственно говоря, я сегодня зашел потому, что у меня к вам, сэнсэй, есть небольшая просьба.
Хозяин тоже напустил на себя важный вид и спросил:
— А, какое-нибудь дело?
— Как вам, наверное, известно, я люблю литературу и искусство, а поэтому…
— Ну и прекрасно, — подзадорил его хозяин.
— Недавно я и мои товарищи организовали кружок декламации. Мы решили собираться один раз в месяц и заниматься исследованиями в этой области. В конце прошлого года даже состоялось первое занятие.
— Извините, я перебью вас, но когда вы говорите «кружок декламации», то можно подумать, что вы там читаете как-то по-особому разные виды стихов и прозы. Как у вас вообще это все происходит?
— Мы думаем начать с произведений классиков и постепенно дойти до творчества, скажем, членов кружка.
— Из произведений классиков, наверное, такие, как, например, «Лютня» Бай Лэ-тяня? [30]
— Нет.
— Или что-нибудь вроде «Сюмпубатэйкёку» Бусона? [31]
— Нет, нет.
— Что же тогда?
— Недавно мы читали одно из синдзюмоно Тикамацу. [32]
— Тикамацу? Это тот самый Тикамацу, что писал дзёрури?
«Второго Тикамацу никогда не было. Если говорят о Тикамацу, то, значит, речь идет именно о Тикамацу-драматурге. До чего же туп мой хозяин, если он даже такие вещи переспрашивает», — подумал я. Но хозяин ничего не подозревал и легонько гладил меня по голове. «Ну, ошибся, не беда. Кто не ошибается — ведь встречаются даже люди, которые хвастают, что их любит косоглазый», — решил я и позволил хозяину ласкать меня и дальше.
— Да, тот, — ответил Тофу-кун и пристально взглянул хозяину в лицо.
— И как вы это делаете? Один читает все подряд или вы распределяете роли?
— Мы попробовали распределить роли и читать как диалоги. Основная наша цель — вжиться в образы этих произведений и как можно полнее раскрыть их характеры. При этом мы пользуемся мимикой и жестами. Что же касается самого чтения, то главное — по возможности ярче показать людей той эпохи, чтобы персонажи, будь то барышня или мальчик на побегушках, получались как живые.