Ваша честь
Шрифт:
Но по голосу чувствовалось, что она сама не очень -то в это верила. Какую красоту, о чем она говорит? И постепенно до меня начало доходить.
Каноны красоты во все времена были разными! Какому нашему веку равно то время, в котором я теперь коротаю свои дни? Семнадцатому, если судить по одежде? Красотки Рубенса и здоровый целлюлит? Все сильно зависело от фавориток и меняющихся вкусов меняющихся королей, но брови щипать все равно не дам. Если бы я следовала всем тенденциям нашей моды, то была бы на момент своей гибели без бровей, зато с татуажем на их месте, с силиконом во всех стратегически важных точках, от филейных частей до губ, обколотая ботоксом, с обесцвеченными, закрашенными и снова обесцвеченными волосами...
Случись такое открытие в моей прошлой жизни, я бы сказала — люблю себя такой, какая я есть. В этой жизни у меня заколотилась мысль — главное, чтобы в меня никто не влюбился. кроме меня самой.
К счастью, прогнозы были у меня благоприятными.
— А отца подмастерья, — невпопад проговорила служанка, — казнили за колдовство.
Глава седьмая
Кажется, что-то я пропустила.
— И я сказала себе: Тина, он.
Тина, ее зовут Тина.
— Какого подмастерья?
— Ученика цирюльника, — Тина понизила голос. — Думаю, почему бы ее сиятельство допустила его в наш дом?
Наверное, она говорила о Дамиане, подумала я. Но что странного? Вряд ли графиня собирала местечковые сплетни, хотя как знать.
— Милая госпожа, вам стоит омыться, — теперь Тина почти шептала. — Не знаю, что удумала ее сиятельство, но колдун — плохой знак. — Пальцы-лоб. — Я добавлю в ванну благословенной воды. Она смоет дурной глаз колдуна.
Во все времена люди бежали от неизвестного, с раздражением подумала я. Жгли на костре невинных рыжих женщин, пытались поймать от привитого соседа халявный вай-фай. Было бы так все плохо, никто не взял бы этого паренька в обучение, и уж тем более доктор не прибегал бы к услугам господина Бака. А взгляд?..
— Колдунов не существует, — не слишком уверенно возразила я.
— Вы не видели, как человек обращается в птицу, — а вот Тина была совершенно уверена в своих словах и напугана. — Вы не видели, как он гасит огонь одним движением руки.
— А ты видела? — насмешливо поинтересовалась я. С улицы донеслись загадочные громкие крики, но наш разговор в комнате меня сейчас занимал больше.
— Видела, милая госпожа. Именно так все и было. Он погасил пламя, обратился в птицу. И все, кто был на площади, онемели от ужаса, только королевский стражник не растерялся и выстрелил в колдуна. Он так и упал на площадь — уже человеком. Не ушел от своей судьбы.
Если все было так, как она говорила, то мне стоило тоже задуматься, что мне грозило. Дамиан не взял с меня платы — хорошо это или плохо? Кольцо, конечно, забрали, но кто, и как быть с тем, что...
— Но он ученик цирюльника, — сказала я мне прекрасно известное, — значит, он не колдун. Кто бы взял в его в ученики?
— У господина Бака доброе сердце, — вздохнула Тина. — И он верит, что Дамиан не унаследовал проклятье отца. Но колдуны, они же такие.
Какие — такие, поморщилась я. Мне грозила какая -то опасность, но почему? Графине выгодно посадить меня на трон. Еще как ей это выгодно — так, что она решила подстраховаться и выпустить из меня драгоценную кровь для того, чтобы я потом все не испортила. Может быть, не в ее власти указывать, кто придет вместе с доктором? Колдовство здесь реально и оно передается по наследству? Нет, тогда бы и Дамиана давно отправили на костер, значит, у них есть веские доказательства — боже, какая же чушь! — что не каждый потомок колдуна колдун тоже? Это проявляется, это не скрыть?
Или все еще хуже, и оба — и доктор, и сам господин Бак — отлично знают, на что способен подмастерье, более того, это знает и графиня, и визит должен был что -то изменить в моей жизни?
Об этом мне было рано задумываться. Но опыт — опыт заставлял меня анализировать все, что я видела и что слышала. И сейчас у меня не было ни видеозаписей, ни результатов экспертиз, ни протоколов осмотра — даже проклятых свидетелей, которых я так ненавидела, не было. И с тоской я подумала, что уже не увижу тот судебный процесс, о котором втайне мечтали все судьи. Процесс без показаний свидетелей — участие их оставалось предусмотрено всеми законами, несмотря на то, что в людях с их предвзятостью и заблуждениями уже никто не нуждался. Показания свидетелей, те самые, порождающие судебные ошибки. Я уже никогда не войду в зал суда, где все, чем я буду руководствоваться, это наука. Бесстрастная, логичная, не дающая никаких осечек.
Добро пожаловать во времена «слово и дело», мрачно хмыкнула я. Но колдуны — кто это? Почему надо их опасаться?
И надо ли?
— Принеси мне поесть, — попросила я. — И. мне пора готовиться к вечеру?
Тина рассматривала меня так, словно впервые видела, но потом кивнула и вышла.
Вздохнув, я села в кресло и начала разглядывать повязку на руке. Мне было о чем подумать: что меня ждет, как мне себя вести. Было очевидно, что чем дальше, тем больше во мне прорывается судья Еремина, что не есть хорошо. Мне следует помнить, что девица должна держать глазки долу и не отсвечивать, украшать ее должны скромность и куча побрякушек, что танцы мне, если не изменяет память, не грозят — в эти времена танцы были привилегией короля и придворных, некий спектакль, остальные просто любовались и старались не умереть при этом от скуки. Хотя о чем я — у меня же больная нога. Я хромоножка. Меня точно никто и никогда не вынудит танцевать! Повезет, и придворный доктор найдет меня в некондиции, мать мою — Йоланды — сочтут не слишком хорошим примером того, сколько наследников трона должно доживать до половой зрелости, откопают какие-нибудь дефекты у отца...
Деревенская жизнь? Так ли уж оно будет плохо? В своем имении я могу понемногу превращать отсталость в цивилизованный островок, по идее, я там царь и бог, никто не мне указ? Сделать медицинский пункт, хоть какой -никакой, знаний на минимум у меня хватит, это программа средней школы и игры «Зарница», не говоря уже о курсе, который я прослушала, когда училась в автошколе, и массы, непостижимой массы прочитанных мной заключений экспертов. Можно научить детей грамоте. Элементарно облегчить жизнь себе и другим и научиться правильно хранить запасы, чтобы не умирать с голоду. Я знаю, как их хранить?.. Конечно, нет, но обязательно что -нибудь вспомню.
Это если крестьяне сами меня не зарежут, грустно подумала я. Благими намерениями, как известно, дорога вымощена прямиком в ад.
И если. Мне стало очень неуютно .
Если женщины тут имеют право владеть недвижимостью. Землей. Никто не сказал, что это так — да, никто, и вполне вероятно, что и не скажет, потому что для них это нонсенс. Я ничего пока об этом мире не знаю. Может быть, владеть любой собственностью здесь могут только мужчины или вдовы. Это раз. Два — кто сказал, что у меня есть имение? В самом деле, я точно знаю, что у меня есть мать, и она может владеть всем семейным имуществом. А может, есть брат, может быть, не один.
Нужно выяснить, что дозволено женщинам. Потому что вариантов было множество, и лишь некоторые из них мне представлялись приемлемыми. Возможно, у девушки два пути: замужество или. женских монастырей нет, никакого «или» нет тоже, и это очень, очень скверный знак, если говорить о положении женщин. Чаще всего так бывает там, где женщин воспринимают чуть лучше домашнего скота. Даже Всем Святым им служить не дозволено.
С другой стороны, женщины вполне свободно общаются с незнакомыми мужчинами, и даже без обязательного присутствия другой женщины. Это обнадеживало, но не слишком. Доктор может быть вообще не «мужчиной» в общем смысле этого слова, и цирюльник туда же. И подмастерье. Докторами ведь были большей частью простолюдины, неблагородное это занятие. Кажется, до сих пор в Британии хирург не считается доктором, или я не успела за своим родным миром, так быстро меняющимся?