Ваша честь
Шрифт:
Я перевела взгляд на служанку. Сколько же у тебя, милая, было детей в твоем счастливом браке с незнакомым мне Хакке, и насколько тебя еще хватит? А я? Королевы ведь тоже мерли от родов как мухи...
— Его величество слаб здоровьем еще с войны, — зачем-то сказала служанка и посмотрела на меня. Нет, так не пойдет. Не нравится мне такой взгляд.
— А что там, на площади, происходит? — перевела разговор я, не желая, чтобы моя собеседница сочла мои расспросы слишком. неуместно подробными. Я пока что боялась спрашивать слишком много, не понимая, что я точно должна знать, а о чем нормально оказаться не в курсе.
— Г ородской суд, — улыбнулась служанка и вернулась к своим делам.
Видимо, она должна была перетряхнуть весь сундук —
Носили, как я быстро поняла, рубашки, платья и юбки — ну и, конечно, чулки. Очень короткие, кажется, едва выше колен. Платья все были очень похожего кроя — как в «Трех мушкетерах», да, очень удобное сравнение, решила я. И если бы я могла поблагодарить художника по костюмам, я бы обязательно это сделала! Но увы, вряд ли мне теперь представится эта возможность. Да, платья были схожими, только темными. В основном разных оттенков коричневого и зеленого. Одно было серым, а вот красного или кирпичного цвета не было вообще. Интересно. Но ничего мне не дает. Одежда — последнее, чем стоит сейчас заморачиваться.
Но мысли не хотели соскакивать с простой и понятной темы.
Рубашки все были белыми, и их было неожиданно много. Длинные, мне показалось, до щиколоток, если не до самого пола, они все были похожи одна на другую — возможно, подумала я, их полагалось часто менять? В этом был смысл: здесь вряд ли принят ежедневный душ, а в его отсутствие единственный способ сохранить приемлемую чистоту
— это менять одежду, хотя бы нижнюю. И кстати, вдруг сообразила я, от моей служанки потом совсем не пахло.
Что ж, это было неплохо — по крайней мере утверждение, что в средние века от всех несло потом и немытым телом, не соответствовало реальности. При том, что о чистоте здесь представления были очень своеобразными. Из того, что я успела увидеть — мало успела, выводы делать рано — это какой-то странный, параллельный нашему мир, но история и развитие общества везде должно идти одинаково.
Впрочем, мне еще повезло. Хотя бы здесь уже есть одежда и нахожусь я в каменном доме, а не в пещере, закутанная в шкуры, сидящая у грозящего угаснуть костра. Но можно ли говорить о каком-то везении, когда в одночасье ты лишился всего, что имел, и получил непонятную жизнь в непонятном мире? Вместе с квестом «останься в живых», и это касается не только отбора.
Здесь такая антисанитария, что половина из тех, о ком я успела узнать, мертвы, кто от, как говорили раньше, антонова огня, или, если более привычно, от сепсиса, кто от болезней. А король вряд ли был ранен на поле боя... Вот сейчас я жива и здорова и чувствую себя хорошо, возможно, лишь потому, что еще не растеряла деревенское детство на камнях загаженной городской мостовой. И я поняла наконец, чем тут пахнет — именно тем, о чем я в первую минуту и подумала, да, в европейских городах я видела уцелевшие туалеты, из которых раньше все падало прямо на улицу, в желобы, а потом закономерно стекало в реку, откуда брали воду — и мне всегда было интересно, да вот только руки так и не дошли узнать, были ли законы, требовавшие брать воду для питья выше города по течению. Зато я знала, что обычно воду эту брали не в реке, а в колодцах, их рыли в любом, даже стоящем на берегу озера или реки городе. Как раз потому, что вода в них, как правило, все же не заражалась фекалиями. Если, разумеется, не случалось паводка, а тогда — тогда эпидемия.
И по той же причине воду в то время не пили. Супы и похлебки ели, а пили или вино, или пиво — и то, и другое, я читала, было отвратительным по качеству и слабоалкогольным. Делали сидр — из всего, но чаще из яблок. Тоже совсем некрепкий, зато точно не зараженный и безопасный. Вот и эта мутная жидкость в графине должна быть разбавленным вином. Отвратительное, должно быть, пойло, но что делать, если жить без воды нельзя, а пить воду как она есть — считанные дни до мучительной смерти?
Что-то там еще было скверного в это время с едой? Соль есть, но она безумно дорогая... или так только там, где нет моря? Есть море здесь? Не факт, не факт. Приправы скудны и по большей части это травы вроде той же петрушки, перца нет или он не каждому по карману. Но это мелочи, к еде можно привыкнуть, есть вещи хуже, чем паршивая еда. Голод, регулярные неурожаи, и да, зимой холод такой, что временами захочется сдохнуть. Временами — с октября по апрель, потому что вряд ли здесь аналог нашего Кипра. Об образовании можно забыть. О том, что будет квалифицированная медицинская помощь, конечно же, тоже. О том, как мне быть, когда это юное тело напомнит о тех проблемах, которые существуют у каждой женщины с досадной периодичностью. не буду думать пока. Решу. Это, наверное, будет самым простым: использовать то, что придумано за сотню лет до тебя и еще никому не пришло в голову в это время.
Наверное, можно озолотиться. Или взойти на костер. Кто их знает.
Погружаться в воспоминания было спокойно. Исторические факты были чем -то, что связывало меня с близким и дорогим, с тем, чего у меня больше не было: моей жизнью успешной состоявшейся женщины, отличного специалиста, уважаемого человека, хорошей, смею надеяться, матери. Так что мне делать, бежать? Куда, и есть ли шанс у меня затеряться?
Допустим, Йоланду никто здесь не знает — что пока что является гипотезой и требует подтверждения. Можно выйти под покровом ночи, пойти в трактир, найти первого же крестьянина, кто уезжает из города, и напроситься к нему в служанки. но даже в моей голове план выглядел так себе. Начиная с моей хромоты — кому нужна хромающая служанка? — и заканчивая полнейшим отсутствием знания мной здешних реалий. И пусть меня даже наймут. Прикажут приготовить завтрак. Я понятия не имею, что здесь едят и как это принято подавать и готовить! И что сколько стоит. Я даже, пожалуй, вот так сходу и с дровяной плитой уже не управлюсь. и это просто готовка. А что я буду делать с одеждой? А если мне велят взнуздать — или как это называется? — лошадь? Я вообще-то боюсь лошадей .
Нет, бегство — неудачная мысль. Меня выгонят в первый же день, и какая тогда ждет меня участь — кабацкой девки? И есть ли разница, умереть от невежества лекаря городского или же деревенского? Или ты госпожа, или тебе везет так, как, без сомнения, повезло этой моей служанке, в противном случае твоя судьба крайне незавидна... как ни крути.
А я не то, ни другое. Я непонятно кто. и хотела бы я знать, чем же я так сильно прогневала в прошлой жизни какие-то высшие силы.
Высшие силы, за эту мысль я уцепилась. Здесь есть монастыри?
— Лучше бы я ушла в монастырь, — тут же проверила я свою версию. Служанка обернулась и рассмеялась.
— Милая госпожа, послушником? — Я нахмурилась. — Совсем как королева Элинор? Ох, я так любила эту легенду! Но ей удалось три года прожить мальчиком, прежде чем ее разоблачили!
— Куда мне до королевы, — пробормотала я, разрешая себе сделать еще один — преждевременный, но, похоже, весьма правильный — вывод. Здесь нет женских монастырей, иначе зачем королеве, какие бы причины у нее для этого ни были, выдавать себя за монашка? — Да, я тоже любила эту легенду.
У меня нет вариантов? Кроме как пока покориться и попробовать выжить. Завтра к вечеру .
Глава четвертая
Выжить. Не самая простая задача. В книгах, которые изредка мне попадались, все было до удивления просто — почти как в незатейливой игре, за которыми я коротала время в полетах. «Спаси рыбку». Меня ожидало участие в шоу «Последний герой», причем весьма антиутопичном.
Выжить. Задача номер один. Мария Хлопова всего лишь заболела расстройством желудка